Крошечный BASIC
В семидесятые годы, хакеры-электронщики испытывали желание собирать и расширять "Альтаир" столь же ненасытное, как и желание хакеров из МТИ хакерить PDP-1 и PDP-6 в шестидесятые годы. Но понемногу в Клубе Самодельных Компьютеров начал назревать конфликт, постепенно замедливший идеалистичный процесс "вытягивания самих себя за шнурки", и приливная волна, которая поддерживала их всех наплаву начала понемногу угасать. Источник проблемы состоял в одном из краеугольных принципов Хакерской Этики — в свободном потоке информации, в особенности информации, которая помогала товариществу хакеров понимать, исследовать и строить системы. До этого, в получении информации друг от друга не было никаких проблем. Секция "планирования функциональных блоков" в Клубе Самодельщиков была хорошим примером того, что старательно утаиваемые секреты больших компаний становились достоянием общественности. К 1976 году, существовало достаточно большое количество компьютерных изданий, которые, словно огромный национальный топливопровод, подпитывали идеями хакеров– электронщиков. Помимо PCCи бюллетеня Клуба Самодельных Компьютеров, в Нью– Гемпшире появился журнал Byte, в котором можно было всегда найти компьютерные программы, описания тонких моментов работы железа и всевозможные новости из мира технологий. Новые компании, которые формировались на хакерской основе, передавали схемы разработанных ими устройств в Клуб Самодельщиков, их нисколько не заботило, что их могут увидеть конкуренты. После тусовок в "Oasis", молодые служащие, носившие синие джинсы, свободно говорили о том, какое количество изделий им удалось продать, и какие новые продукты разрабатывали их фирмы. Но затем произошел скандал с интерпретатором BASIC для "Альтаира", который показал хакерам-электронщикам новое уязвимое место, в и без того хрупкой Хакерской Этике. Это было свидетельство того, что к людям может прийти другая, совсем небескорыстная философия компьютерной силы.
Все начиналось как типичная хакерская выходка.
Среди тех продуктов, которые анонсировал, но еще не рассылал по своим клиентам MITS, была версия компьютерного языка BASIC. Среди инструментов, которые могли быть у владельца "Альтаира", именно этот был, наверное, одним из самых желанных и нужных, потому что если бы на вашем "Альтаире" появился BASIC, то мощь компьютера в реализации систем, то есть в перемещении ментальных пирамид (вспомните строителей из древнего Египта) увеличивалась по общему выражению "на порядки". Вместо того, чтобы трудолюбиво набивать программы на машинном языке на бумажную ленту, а затем терпеливо переводить сигналы обратно (к этому моменту многие из владельцев "Альтаиров" установили специальные карты ввода/вывода, которые позволяли им связывать компьютер с телетайпами и перфосчитывателями), с появлением BASIC, у вас появлялась возможность писать быстрые и полезные программы. В то время как хакеры– программисты (и несомненно такие древние фанатики ассемблерного языка как Госпер и Гринблатт) игнорировали BASIC и рассматривали его как "фашистский язык", хакеры– электронщики пытались расширять свои системы и для них он был крайне ценным инструментом.
Прежде всего, проблема была в том, что вам неоткуда было взять BASIC. В особенности сводило с ума, то, что может быть у MITS он был, но никто из самодельщиков не видел его работающим на компьютере.
Но BASIC у MITS был! И, начиная с ранней весны 1975 года, интерпретатор языка был уже в рабочем состоянии. Незадолго до того, как MITS начал поставлять "Альтаиры" жадным до компьютеров читателям журнала Popular Electronics, Эд Робертс получил телефонный звонок от двух студентов из колледжа, которых звали Пол Элиен и Билл Гейтс.
Тинэйджеры были родом из Сиэтла. Начиная еще со старшей школы, эта парочка занималась компьютерным хакерством: большие конторы платили им за работу по весьма прибыльным контрактам по программированию. В то время, Гейтс, худой и белобрысый компьютерный гений, выглядевший вдвое моложе своего и без того нежного возраста, бросил Гарвард, и они вдвоем сообразили, что можно заработать денег на изготовлении интерпретаторов компьютерных языков, таких как BASIC для новых компьютеров.
Статья об "Альтаире" не впечатлила их с технической точки зрения, но дала им пищу для ума: им стало понятно, что микрокомпьютеры являются следующим большим этапом, и они могут войти в самый разгар игры, написав BASIC для этой штуковины. У них было руководство, в котором описывался набор команд для процессора i8080, а также у них была статья в Popular Electronics, с принципиальной схемой "Альтаира", так что они принялись за работу, пытаясь написать нечто, что поместилось бы в 4К памяти. На самом деле, им надо было написать интерпретатор, который бы умещался в меньшем количестве памяти, потому что в памяти должен был находиться не только интерпретатор, который отвечает за перевод программ с BASIC в машинный код, но еще должно оставаться место для пользовательских программ. Задача была сложная, но Гейтс мастерски "бамил" код, и при помощи многократного ужатия программы и некоторых нетрадиционных использований досконально изученного набора команд i8080, им удалось довести интерпретатор до ума. Затем они позвонили Робертсу. Они не сказали ему, что звонят из комнаты в общежитии, которую занимал Гейтс. Робертс их очень внимательно выслушал, но предупредил, что есть еще и другие люди, которые также думают о написании Altair BASIC; и тем не менее, он предложил им попробовать, сказав в заключение: "Мы купим его у любого первого парня, который нам покажет работающий вариант".
Спустя немного времени, Пол Элиен летел в самолете в Альбукерк с перфолентой в кармане, на которой было то, что он и его друг надеялись запустить на компьютере Робертса. MITS показался ему сумасшедшим домом: "Люди работали весь день, неслись со всех ног домой, проглатывали свой обед и возвращались назад". Один из тогдашних руководителей MITS, по имени Эдди Курри, вспоминал позже: "Вы могли бы зайти сюда в любое время дня и ночи и могли бы обнаружить двадцать или тридцать людей, что составляло от трети до половины персонала (исключая занятых на производстве), и это продолжалось семь дней в неделю.
Персонал засасывала эта работа, потому что они создавали компьютеры для людей, которые их страстно желали и были за это благодарны MITS. Это был великий и славный крестовый поход".
4К памяти стояло только на одной машине в MITS, и она, по всем признакам, нормально работала. Когда Пол Элиен вставил ленту в считыватель и загрузил с нее код, никто не был уверен в том, что это случится, но после всех манипуляций телетайп, который был подключен к системе, напечатал слово READY: "Готов к программированию!". "Они были очень взбудоражены", — говорил Гейтс, — "Никто еще не видел, чтобы их машина что-то делала".
BASIC был еще далек от окончательной рабочей версии, но он уже был близок к завершению, и то как он был толково написан, впечатлило Робертса. Он нанял на работу Элиена и поспособствовал переезду Гейтса из Гарварда, для того чтобы Гейтс помог Полу в работе над интерпретатором. Спустя немного времени, Гейтс окончательно попрощался с Гарвардом (в который он уже больше никогда не вернется) и переехал в Альбукерк. Гейтс чувствовал себя как Пикассо, который замер перед морем чистых холстов — таким был для него компьютер без всяких полезных утилит. "У них абсолютно ничего не было!", — сказал он, спустя много лет после этого события в его жизни. "Я имею в виду, что они не сильно занимались программным обеспечением. Мы переписали ассемблер и загрузчик… мы собрали вместе программную библиотеку. Это было весьма уродливое творение, но люди могли неплохо провести время, пытаясь использовать этот софт".
Разница между программной библиотекой Гейтса-Элиена и программной библиотекой в ящике стола, стоявшего рядом с PDP-6 или программной библиотекой Клуба Самодельных Компьютеров состояла в том, что первая предназначалась только для продажи. Ни Билл Гейтс, ни Эд Робертс не считали программное обеспечение чем-то святым, то есть не считали необходимым распространять его по округе, как если бы они были слишком святыми, чтобы им за него платили.
Для них оно представляло собой работу, такую же, как железо, и Altair BASIC был включен в каталог MITS, вместе с остальными товарами, предназначенными для продажи.
Тем временем, отсутствие интерпретатора BASIC в Клубе Самодельщиков стало совсем непереносимо. Так получилось, что члены клуба были в состоянии написать интерпретаторы BASIC, и некоторые из них так и поступали, то есть начали писать свои варианты языка. Другие, однако, заказали Altair BASIC и с нетерпением ожидали выполнения своего заказа, с тем же нетерпением, с которым они ожидали поставки других продуктов MITS. Терпение начинало понемногу заканчиваться, а недовольство нарастать, особенно после полной неудачи с платами динамической памяти. Робертс утверждал, что они должны работать, но этого так никто и не увидел. Люди, которые обожглись на покупке плат расширения памяти фыркали и надували губы, когда речь заходила о компании Робертса. В особенности это начало проявляться после того, как про самого Робертса, который к этому времени получил легендарный статус гениального затворника, никогда в своей жизни не выезжавшего из Альбукерка, пошли разговоры про то, что он является жадным и алчущим власти недругом Хакерской Этики. Говорили даже, что он желал зла своим конкурентам, в то время как хакеры считали в порядке вещей раздавать конкурентам свои бизнес-планы и предоставлять техническую информацию, потому что те получали возможность делать еще лучшие продукты, отчего весь мир только выигрывал. Они вели себя совсем не так как Эд Робертс вел себя на Первом Всемирном Съезде посвященном компьютеру "Альтаир", который проходил в Альбукерке. Он проходил спустя год, после того как машина была представлена широкой публике. Тогда решительно настроенный президент MITS отказался предоставить в аренду выставочные павильоны своим конкурентам, и по рассказам очевидцев, пришел в ярость, когда узнал, что компании типа Processor Technology, принадлежавшей Бобу Маршу, арендовали номера в гостинице, в которой жили участники съезда и показывали там свои разработки.
Поэтому когда караван MITS, в июне 1975 года, достиг Рики Хайэт Хауз в Пало Альто, все было готово к тому, чтобы это кто-то назвал преступлением, а кто-то – освобождением. "Караван" — это было изобретение специалистов по маркетингу из MITS. Некоторые из инженеров MITS ездили из города в город в передвижном фургоне, со всеми домашними удобствами, который назывался MITS-мобиль, временно разворачиваясь в комнатах мотелей, предназначенных для проведения семинаров и приглашая туда людей, для того чтобы посмотреть работу недорогих компьютеров. Не всегда это проходило гладко. Люди, которые уже заказали "Альтаир", интересовались на этих "дорожных шоу" когда им следует ожидать поставок. Люди, у которых они уже были, хотели бы знать, что они сделали неверно при сборке этого монстра. Люди, у которых на руках были платы расширения памяти, хотели знать, почему они не работают. А люди, которые заказали Altair BASIC, жаловались на то, что они его до сих пор не получили.
На встречу с Караваном в Рики Хайэт, что на улице Ель Камино Реаль в Пало Альто, Клуб Самодельных Компьютеров собрался в большом составе. Караван до них добрался в первых числах июня. Участники собрания были очень удивлены, когда они обнаружили что при осмотре на "Альтаире" работает BASIC. Он был подсоединен к телетайпу, к которому был подключен перфосчитыватель, и после загрузки к нему мог подойти любой и получить немедленный ответ на то, что он набирал на телетайпе. Для тех хакеров, которые уже послали сотни долларов в MITS, и с нетерпением ждали от компании BASIC, это выглядело, по меньшей мере, как дар божий. Для хакера нет ничего более угнетающего, чем видеть расширение для системы и не иметь возможности заполучить его в свои руки. Мысль уйти домой, к своему "Альтаиру" на котором не было столь же шикарной вещи заполонила весь Рики Хайэт и была для собравшихся хакеров решением окончательным. Среди них превалировал практический подход. Спустя много лет, Стив Домпьер, тактично опишет, что произошло дальше: "Кто-то, не хочу подозревать кого-нибудь конкретно, позаимствовал одну из перфолент, которая лежала на полу".
На перфоленте была записана текущая версия Altair BASIC, написанная Биллом Гейтсом и Полом Элиеном.
Дэн Сокол позднее вспоминал, что этот неуловимый "кто-то" пришел к нему, зная, что Сокол работал на одну из фирм по производству полупроводников, и спросил, нет ли у него возможности скопировать перфоленты. Сокол ответил "да", потому что у него был доступ к машине для копирования и взял у пришедшего ленту.
У Сокола были все причины чтобы взяться за копирование. Он считал, что цена, которую MITS установило на BASIC была слишком высока и MITS просто жадничает. Ходил слух о том, что Гейтс и Элиен написали интерпретатор для большой компьютерной системы, которая принадлежала какому-то учреждению, частично финансированного правительством, а поэтому он считал, что программа должна принадлежать всем налогоплательщикам. Он знал, что многие люди уже заплатили MITS за этот продукт, и то, что они получат в свои руки копию, никак не отразится в финансовом плане в MITS. Но, больше всего, казалось что копирование — это наиболее правильноедействие, которое можно предпринять в этом случае. Почему должны быть какие-то барьеры, которые стоят между хакерами и инструментом и ограничивают их в праве исследовать, улучшать и создавать системы?
Вооружившись этими философскими доводами, Сокол принес ленту к себе на работу, уселся за PDP-11, и начал считывать ленту в память машины. Он работал на ней всю ночь, штампуя ленту за лентой. На следующее собрание в Клуб Самодельщиков он пришел с большой коробкой лент. Сокол считал также как и остальные хакеры, что самая правильная цена за программное обеспечение это нулевая цена . Единственным условием было, что если вы хотите взять себе ленту, то вы должны сделать копию и прийти на следующее собрание с двумялентами, и отдать их любому желающему. Народ разобрал ленты и не только принес копии на следующее собрание, но и послал их в другие компьютерные клубы. Так что еще до официального релиза, первая версия Altair BASIC уже циркулировала по округе в свободной форме.
Однако было еще двое хакеров, которые не получили никакого удовольствия от демонстрации плода совместных трудов Пола Элиена и Билла Гейтса. Они тоже написали свои интерпретаторы BASIC и продали их MITS с условием, чтобы им отчислялись деньги с каждой проданной копии. Поэтому идея хакерского сообщества взять и весело наштамповать копий их программы, что, без всякого сомнения, оставит их с носом в плане зарабатывания денег, для них не носила никакого утопического характера. Это выглядело как воровство. Гейтс был раздосадован, потому что версия, которая пошла по рукам, содержала большое количество ошибок, удалением которых он, в настоящий момент, занимался. Но даже после того как MITS выпустила в свет отлаженный вариант транслятора, стало понятно, что пользователи не покупают столько копий, на сколько рассчитывала их компания, особенно если на их машинах уже стоит "пиратский" вариант. Весьма вероятно, что владельцам пиратского варианта надо было или смириться с ошибками или взяться за старую добрую хакерскую привычку отладки своими собственными руками. Сложившееся положение дел разозлило Гейтса окончательно, и тогда Дэвид Баннел (редактор свежеиспеченного бюллетеня MITS Altair Users' Newsletter) спросил его, что он собирается делать со всем этим? Гейтс, которому тогда было девятнадцать и он был насквозь пропитан нахальством, проистекавшим от осознания собственной технической виртуозности и не слишком следовавший общественным нормам, сказал что, возможно, ему надо написать письмо. В свою очередь, Баннел пообещал ему, что донесет содержание письма до тех, из-за кого все это произошло.
Гейтс написал письмо, а Баннел не только напечатал его в своем информационном бюллетене, но и разослал его по другим журналам, включая бюллетень Клуба Самодельных Компьютеров. В письме, озаглавленном "Открытое письмо энтузиастам-компьютерщикам", говорилось, что он и Элиен получили большое количество хороших отзывов об интерпретаторе, но большинство людей, восхвалявших BASIC, его не приобретало.
Письмо достаточно быстро переходило к делу.
Гейтс пустился в объяснения о том, что эта "кража" программного обеспечения сдерживала талантливых программистов от написания программ для машин, подобных "Альтаиру": "Кто может позволить себе делать профессиональную работу за просто так? Разве любитель сможет позволить себе потратить три человеко-года на программирование, поиск и устранение всех ошибок, документирование своего продукта и раздачу всего этого забесплатно?"
Письмо было весьма эмоциональным, и хотя оно было аккуратно подредактировано Баннелом, оно все равно осталось далеко не скучным повествованием. В хакерском сообществе взорвался ад! Эд Робертс, хотя и был теоретически согласен с Гейтсом, не мог не высказать дурных предчувствий. Он был очень недоволен тем, что Гейтс с ним не посоветовался до того, как его письмо было опубликовано. Компьютерное Общество Южной Калифорнии (SCCS) угрожало подать на Гейтса в суд за то, что тот посмел назвать любителей "ворами". Гейтс получил от трех до четырех сотен писем, и только в пяти или шести из них были деньги – добровольный платеж, который, как он считал, владельцы пиратских копий BASIC прислали ему. Большинство из писем было настроено крайне негативно. Хэл Сингер, редактор Micro-8 Newsletter, который получил письмо Гейтса курьерской почтой, написал что "самым логичным действием, которое следует сделать – это порвать письмо, выкинуть его и забыть".
Но "софтверный скандал", как его назвали, не мог пройти безболезненно. Когда хакеры МТИ писали свое программное обеспечение и оставляли его в ящике стола, так чтобы с ним могли работать остальные, никто из них не поддавался соблазну извлечь из этого какую-то выгоду. "Космические войны" Слага Рассела, к примеру, никому не были проданы (было сделано около пятидесяти PDP-1, и организации, которые ими владели, вряд ли бы потратили деньги на покупку игры). С ростом количества используемых компьютеров (не только "Альтаир", но и другие системы), большая часть программного обеспечения могла стать предметом, с помощью которого можно было заработать много денег.
Это было бы реально, если бы хакеры не видели ничего плохого в том, чтобы делать пиратские копии программного обеспечения. Никто, казалось, не возражал против того, чтобы создатель программного обеспечения получал кое-что за свою работу, но также никто не оспаривал хакерскую идею того, что компьютерные программы должны принадлежать всем. Это было слишком большой частью хакерской мечты, чтобы ею пренебречь.
Стив Домпьер считал, что Билл Гейтс просто ноет. "Самое смешное, что Билл, жаловавшийся по поводу пиратства, не сумел ничего остановить. Люди все еще считали: 'Если вам что-то попало в руки, то вы можете это запустить'. Это было как музыка, которую вы проигрываете с кассеты в воздух. BASIC разошелся по всей стране и по миру. И это отчасти сыграло на руку Гейтсу – у каждого владельца "Альтаира" был его BASIC и каждый знал, как он работает и как с ним обращаться, что в свою очередь означало, что все компьютерные компании, которым нужен был BASIC, приходили в компанию Гейтса. Его интерпретатор стал стандартом де-факто".
Люди из Клуба Самодельных Компьютеров пытались облегчить себе вхождение в новую эру, в которой программное обеспечение имело уже вполне конкретное значение, и они хотели войти в него без потери своих хакерских идеалов. Одним из способов, которым это можно было сделать, представлял собой написание программного обеспечения, с последующим распространением в неформальной и полулегальной форме, также как Altair BASIC распространялся от одного к другому, по схеме: "раздай это все своим друзьям". Так что программное обеспечение, продолжало быть непрерывным процессом, причем сам автор запускал программное обеспечение в длительное путешествие, после чего можно было наблюдать бесконечную череду усовершенствований.
* * *
Наилучшим примером этого живого процесса было появление "Крохотного BASICа". Когда компания PCC Боба Альбрехта впервые увидела "Альтаир", то ее специалисты немедленно поняли, что единственный способ программировать ее заключается только в непосредственном вводе команд трудоемкого и тяжеловесного машинного языка самого процессора i8080.
Он тоже видел как мало памяти в системе. Затем он пришел к Деннису Эллисону, члену совета PCC, преподававшего вычислительную технику в Стэнфорде, и попросил его сделать несколько заметок по поводу предполагаемого дизайна BASIC, который можно будет легко использовать, и который не будет занимать большое количество памяти. Эллисон набросал проект возможного интерпретатора, написал своей статье, что этот вариант языка является "проектом совместных усилий", и он принимает помощь от любого человека, кому будет интересно создание "минимального BASIC-подобного языка для написания простых программ". Эллисон позднее вспоминал реакцию на статью в PCC: "Через три недели, мы получили массу ответов, включая один от двух парней из Техаса, которые написали и полностью отладили корректный вариант "Крохотного BASIC", с полным кодом, написанным в восьмеричном виде. Техасская парочка сумела затолкать BASIC в 2К памяти и начала рассылать его всем желающим. Они начали с того, что напечатали его в PCC. Альбрехт жаловался, когда ему пришлось издавать весь исходный текст, и в течение следующих нескольких недель, владельцы "Альтаиров" начали присылать большое количество сообщений об ошибках и предложений для усовершенствования. Это все произошло еще до того, как стали доступны устройства ввода-вывода. Читатели PCCвбивали две тысячи чисел при помощи переключателей вручную, повторяя процесс каждый раз по включении компьютера.
Множество хакеров забросали PCC различными новыми диалектами Tiny BASIC и интересными программами, написанными на нем. Альбрехт, который всегда был больше руководителем, чем хакером, беспокоился о том, что публикация кода превращает PCCв сильное подобие технического журнала, а потому он решил издавать приложение к PCC,под названием Tiny BASIC Journal. Реакция читателей была настолько сильной, что он понял – настала пора издавать новый журнал, целиком посвященный программному обеспечению, и он попросил Джона Уоррена стать главным редактором нового журнала.
Уоррен был пухлым, но при этом подвижным, как ртуть, студентом, обучавшимся компьютерной науке. Он никогда не посещал "Oasis" после собраний Клуба Самодельщиков, потому что не переносил табачного дыма и был ветераном Свободного Университета Полуострова. В дополнение к нескольким академическим степеням, у него был восьмилетний опыт работы консультантом по компьютерам, а также пост председателя специальных групп по интересам в ACM (Association for Computer Machinery – Ассоциация Вычислительной Техники). PCCпредложил ему $350 долларов в месяц и он немедленно взялся за работу. "Это было достаточно весело", — вспоминал он позднее. Зная, что некоторые люди воспринимали BASIC в штыки, он настаивал на том, чтобы журнал не зацикливался только лишь на BASIC-е, а занимался программным обеспечением вообще, помогая тем самым хакерам-компьютерщикам, которые собрали свои машины и хотели бы заниматься более продуктивным передвижением битов внутри их.
Название журнала было очень показательно для атмосферы внутри PCC и Клуба Самодельщиков: так как Tiny BASIC экономил память, то журнал назывался "Журнал доктора Доббса по компьютерной художественной гимнастике и исправлению зубов … Несущий Свет без потребления лишних байтов" ("The Dr. Dobbs Journal of Computer Calisthenics and Orthodontia ... Running Light Without Overbyte."). А почему бы и нет?
Dr. Dobbs Journal (DDJ)должен был писать о "бесплатном и недорогом программном обеспечении", о чем сообщал Уоррен в своей редакционной в статье в самом первом выпуске. В письме, в котором объяснялось назначение журнала, он разъяснял: "То, что мы делаем – это альтернатива проблемам, которые поднял Билл Гейтс в своем гневном письме любителям компьютеров, озабоченный тем, что 'его программное обеспечение крадут налево и направо'". Когда программное обеспечение бесплатно, или настолько недорого, что легче за него заплатить, чем его скопировать, тогда его никто никогда не будет воровать".
Уоррен видел в DDJфлагман хакерской мечты. Он хотел, чтобы он стал обменным пунктом ассемблеров, отладчиков, графических и музыкальных программ. Также, он рассматривал его "коммуникационной средой и стимулятором интеллекта". Но окружающая жизнь в 1976 году менялась так стремительно, а новости по железу или интересные программные решения появлялись так часто, что он, не дожидаясь выхода очередного номера, торопился на ближайшее заседание Клуба Самодельщиков, где он стал уже привычным гостем, брал слово и пересказывал все новости, которые легли к нему на стол в течение этой недели.
Устные выступления Уоррена в защиту общественной собственности на программное обеспечение было не единственной темой. Возможно, самым характерным хакерским ответом на угрозу коммерциализации, которая могла изменить сам дух хакерства, были действия независимого волшебника программного обеспечения по имени Том Питтман. Питтман не участвовал ни в одном из компьютерных проектов, над которыми работали в Клубе Самодельщиков. Он был представителем среднего поколения хакеров-железячников, которые тусовались в Клубе Самодельщиков и гордились своей связью с микрокомпьютерной революцией, но они получали столь много личного удовлетворения из процесса хакерства, что не придавали большого значения ни работе в клубе, ни своей позиции там. Питтману было столько же лет, сколько и Фельзенштейну. Они с ним проживали в Беркли в один и тот же период времени, но он не был обуреваем той же хулиганской внутренней жизнью, что и Фельзейнштейн.
Питтман старательно посещал все собрания Клуба начиная с самого первого, и никогда не прилагал больших усилий в демонстрации своих знаний и никому не рассказывал о том, что он умел, но тем не менее, он заслужил репутацию самого законченного и самого заслуженного инженера в клубе. Он был легко сложен, носил толстые очки и улыбался своей широкой, искрящейся улыбкой, которая показывала, что, несмотря на очевидную стеснительность, он всегда был готов завязать разговор о компьютерном железе.
Он сумел построить невероятно полезную компьютерную систему на основе маломощного процессора Intel 4004, и некоторое время занимался тем, что поддерживал список рассылки Клуба. Он получал в некотором роде извращенное удовлетворение, вызывая восхищение у людей, своими рассказами о том, что он сделал со своей системой, заставляя ее выполнять задачи, которые были гораздо дальше ее теоретических возможностей.
Начиная со старших классов, Питтман мечтал о том, что у когда-нибудь у него будет свой собственный компьютер. Это было самое начало шестидесятых. Как он сам себя описывал: "Всю свою жизнь, я был не наблюдателем, а исполнителем". Он предпочитал работать в одиночку, в своем приватном мире, в котором доминировала обнадеживающая логика электроники. "Я был мало восприимчив к другим способам мышления", говорил он позднее. Он посещал библиотеку для того, чтобы прочитать книгу по электронике, пережить все, что он прочитал, а потом двигаться дальше. "Я не мог долго читать, я откладывал книгу в сторону и создавал прочитанное в своей голове, в случае если я не мог сделать это где-нибудь еще".
Через некоторое время он переехал в Беркли. К этому моменту он уже освоил знания уровня колледжа во многих областях инженерных дисциплин и математики. Его любимым предметом на первом курсе был численный анализ. В то время как вокруг бушевало Движение за Право Свободно Говорить, Питтман с большим упоением возился с практическими задачами в лабораторной части курса, систематически укладывая на обе лопатки одну математическую головоломку за другой, до тех пока они не начинали просить о пощаде. Лекции нагоняли на него скуку, они для него не казались "интересными" и его оценки варьировались от "А" за лабораторные работы, до "F" за теорию . При повторении курса он показывал такие же результаты. Возможно, для него было не судьба соответствовать организованной структуре университета.
Для себя он нашел выход. Преподаватель, который к нему хорошо относился, помог ему попасть на работу в одну из лабораторий в Сан-Франциско, принадлежавшую Министерству Обороны.
В ней он работал с компьютерами, участвуя в работах, связанных с моделированием ядерных взрывов и возникающими при этом радиационными эффектами. Его работа не вызывала у него никаких этических проблем. "Будучи безразличным к политическим проблемам, я их не замечал", — говорил он. Он был примерным христианином и объявил себя "полу-отказником". Он объяснял: "Это значит, что я хотел служить, но не имел никакого желания стрелять в других людей. Я работал в лаборатории и тем самым служил моей стране. И моя работа доставляла мне массу удовольствия".
Ему представился шанс оказаться навеки привязанным к компьютерам: хотя его работа официально заканчивалась в шесть часов, он часто оставался работать на много часов позже, получая удовольствие от работы в одиночку. Он работал и уставал так, что ему было трудно идти. Однажды ночью, когда он ехал домой в Ист Бэй он заснул за рулем и проснулся только после того как его машина въехала в кустарник на обочине дороге. Он изучил компьютерную систему в лаборатории настолько хорошо, что стал неофициальным системным хакером — когда у людей возникали проблемы с машиной, они приходили к Тому. Его серьезно выбило из колеи, когда по окончании войны произошло уменьшение финансирования и лабораторию закрыли.
Но после того как возможность создания своего собственного компьютера стала, наконец, явью, он пришел в Intel, который был изготовителем первого микропроцессора i4004 и предложил написать для него ассемблер. Он договорился о том, чтобы его работу ему оплатили модулями, из которых можно было бы собрать компьютер. Будучи мастером в написании кода, он сумел создать весьма компактный ассемблер, а затем, в обмен на еще большее количество частей, он написал отладчик для микропроцессора. Работники Intel начали отсылать всех людей, интересовавшихся программированием, прямиком к Тому. Потом он начал посещать собрания Клуба Самодельщиков. Со временем он переехал в Сан-Хосе, сумел организовать там приличный консалтинговый бизнес с помощью которого ему удавалось содержать себя и жену, не выказывавшую хорошего отношения к его компьютерному фанатизму.
Хотя он и восхищался технологическим братством Клуба Компьютерных Самодельщиков, Том Питтман относился к той категории людей, которая никогда не собиралась заниматься тем, чем занимался Боб Марш в своей Processor Technology. Он также никогда не задумывался над тем, чтобы поработать в одном из "стартапов" — молодых, энергичных и никому не известных фирм. "Я ни с кем не был знаком близко из тех людей, которые там работали. Люди также не знали, что я – одиночка", — говорил он потом. "Кроме того, у меня не было никаких управленческих навыков, и я больше программист, чем инженер-электронщик".
Но после того как случился "софтверный скандал", зачинщиком которого было письмо Билла Гейтса, Питтман решился на публичное выступление. "Гейтс вздыхал по своим доходам, и люди сказали: 'Если нам не придется платить за это $150, то мы это купим'. И я решил это доказать". Он отслеживал все новости по Tiny BASIC в Dr. Dobbs Journal,и понял правила, от которых следует отталкиваться при написании BASIC. Он также обратил внимание на то, что появился ряд новых компьютеров, которые были конкурентами продукции MITS, и строились на основе процессора Motorola 6800 вместо чипа i8080, который стоял в "Альтаире" и для этих новых компьютеров тоже не было рабочего интерпретатора языка BASIC. Он решил написать Tiny BASIC для 6800 и продавать его по пять долларов за копию, что было очень небольшой частью от цены MITS, для того чтобы посмотреть будут ли его люди покупать, вместо того чтобы воровать.
Будучи истинным хакером, Питтман не довольствовался только лишь запуском подобия Tiny BASIC: его взяла в оборот тварь под названием "фичедемон (feature creature)", который примостился за спиной у каждого хакера, периодически оттуда выглядывает и вопит: "Больше фич! Сделай их лучше!". Он сконцентрировался на вещах, которые люди считали сделать невозможным в "крохотном" языке, такие, например, как возможность вставлять полезные комментарии, и использование полного набора команд.
В течение двух месяцев, он добился того, что его интерпретатор стал запускаться, и он был вполне счастлив, после того как ему удалось продать его компании AMI за $3,500, на том условии что продажи будут неисключительными — он все еще хотел, чтобы любители могли приобретать его по пять долларов за штуку.
Он послал рекламу в журнал Byteи, в течение нескольких дней, в его почтовом ящике оказалось пятьдесят долларов. Некоторые присылали ему по десять долларов и больше, с припиской что "пять – это слишком мало", Некоторые присылали ему по пять долларов, сообщая при этом, чтобы им ничего не присылали взамен, потому что они скопировали BASIC у своих друзей, но Питтман все равно присылал им ленты. Расходы включали в себя двадцать центов на перфоленту и пятьдесят центов на отпечатанное руководство по языку. Он сидел вечером на кушетке, в своем скромном жилище, слушал христианскую радиостанцию в Сан-Хосе или магнитофонные кассеты с выступлениями с христианских конференций, и продолжал сгибать перфоленты, достигнув большого искусства в сгибании ленты через каждые восемь дюймов. Затем он приходил на почту, и отправлял пакеты с лентами. Все делалось вручную, с помощью его жены, которая все также скептически относилась к его предприятию.
Это был триумф хакерства, но Питтман на этом не остановился. Он хотел рассказать об этом людям, показать им направление, в котором надо двигаться. Позднее он выступил на собрании Клуба Самодельщиков, и когда он размашистым шагом вышел перед большой аудиторией, Ли увидел как он был напряжен. Ли попытался его расслабить: "Они называют тебя крохотным Томом Питтманом, но на самом деле ты не так уж и мал", — сказал он, — "Интересно почему?". Том, не имевший обыкновения острить на публике, не сказал ничего в ответ и просто рассмеялся. Но по мере того как он начал говорить, к нему вернулась сила, сворачивавшая и распрямлявшая его тело, заставлявшая его руку рубить воздух, когда он говорил о свободном программном обеспечении.
Для него это все было очень небезразлично. Этот обычно неразговорчивый технарь говорил с прочувствованной открытостью о проблеме, которого его сильно беспокоила: быть или не быть свободному потоку информации.
Спустя немного времени после Tiny BASIC, который его стараниями сделал шаг вперед, он объявил о том, что он собирается написать для микрокомпьютеров FORTRAN и продавать его в дальнейшем за двадцать пять долларов. Это должно было быть очередное незатейливое предприятие, и он успешно занимался хакерством, когда по его словам, "моя компьютерная вдова оставила меня. Она решила для себя, что она не хочет быть замужем за маньяком".
Это был удар, который перенесли многие из самодельщиков, которым удалось уговорить женщин выйти замуж за компьютерных маньяков. "Я бы сказал, что разводы, такие, какие были в моем случае, среди компьютерщиков были практически стопроцентными", говорил тогда Гордон Френч. Но Питтману от этого было не легче. У него не было сил довести работу над FORTRAN-ом до конца. Он много размышлял над тем, сколько он отдавал сил компьютеру, откуда все это бралось, а затем он садился что-нибудь писать, но не машинном языке, а на обычном английском.
Он назвал свое эссе "Deus Ex Machina, or The True Computerist" ("Бог из машины или Истинный Компьютерщик"), последнее слово можно вполне использовать для замены слова "хакер". Оно само объясняет то, что объединяло вместе аппаратных хакеров из Силиконовой Долины с хакерами, которые занимались искусственным интеллектом в Кембридже. Он написал о тех чувствах, которые испытывают хакеры после того как им удается что-нибудь похачить. "В этот момент", — писал он, — "Я, в помыслах своих христианин, могу испытывать удовлетворение похожее на то, которое должно быть чувствовал Господь, когда Он создавал мир". Затем он описывал кредо компьютерщиков-хакеров железа, которое включало в себя такие "предметы веры" (в соответствии со сленгом самодельщиков) как:
Компьютер более интересен, чем большинство людей. Я любил проводить время в обществе моего компьютера. Я испытывал удовольствие, когда писал для него программы, играл на нем в игры, и паял к нему новые модули. Это удивительно, когда вы пытаетесь понять, какая часть программы исполняется в настоящий момент по миганию огоньков или по жужжанию в радиоприемнике. Это лучше чем скучные каждодневные разговоры.
Прежде чем компьютер научится делать то или иное действие, ему требуется немногим больше (памяти) (скорости) (периферии) (более качественный BASIC) (новые процессоры) (подавление шумов на шине) (отладка некоторых программ) (мощный редактор) (более мощный источник питания)
Нет необходимости покупать вот этот программный пакет или вот эту печатную плату, я могу разработать лучше, чем есть.
Я никогда не пропускал собрания клуба. Это то, что надо обязательно посещать. Небольшие интересные новости, разговоры о том, как, наконец, пофиксить ту самую проблему, над которой я бился последние две недели… Вот это – реальная вещь и есть! Кроме того, у там можно было найти какой-нибудь новый софт.
После этого события характер Питтмана изменился. Он заставил себя сделать исключение этим атрибутам веры, свидетельствуя "что он был там" и видел что из-за них случаются проблемы. Абзац за абзацем он показывал нелепость хакерства, и в заключение написал: "Теперь компьютер вылез из своего логова и заполонил остаток всей твоей жизни. И если вы ему позволите, то он будет пожирать все ваше свободное время, и даже отпуск. Он опустошит ваш бумажник и свяжет ваши мысли. Он разгонит вашу семью. Ваши друзья начнут думать, что вы скучный человек. И все ради чего?"
Потрясенный разводом, Том решил изменить свои привычки. И он это сделал. Позднее он описал свое перевоплощение: "Я решил один день от всего этого отдохнуть. Я не прикасался к компьютеру целое воскресенье. Оставшиеся шесть дней, я работал как собака".
* * *
Ли Фельзенштейн, благодаря своей роли "тамады" в Клубе Самодельщиков, чувствовал себя уверенно и значимо.
Его явным желанием было позволить клубу преобразиться в анархическое общество, общество неприсоединившихся, живущее, знали они это или нет, с Пропагандой Дела. Он видел то, чего не увидели Френч и Мур: для получения максимального политического эффекта в войне аппаратных хакеров против злобных сил IBM и им подобным, стратегия должна отражать хакерство как таковое. Это значило, что клубом нельзя было управлять как формальной бюрократической машиной.
Если бы он хотел увидеть символ неудачи, то ему следовало посмотреть на Компьютерное Общество Южной Калифорнии (Southern California Computer Society(SCCS)). Оно начало свою работу спустя несколько месяцев после первого собрания Клуба Самодельных Компьютеров. SCCS сумело извлечь выгоду из присутствия людей в местности, где интенсивно занимались электроникой (почти все любители, которые работали по контрактам на оборону, находились в Южной Калифорнии). Оно очень быстро сумело нарастить свои ряды до восьми тысяч человек. Руководители общества не получали удовольствия от простого обмена информацией: они представляли себе как они будут заниматься массовыми закупками, как начнут издавать национальный журнал, представляли себе то влияние, которое позволит любителям диктовать свои условия зарождающейся индустрии микрокомпьютеров. В Клубе Самодельщиков поначалу не было никакого комитета по выработке регламента, который бы занимался определением целей и направлений, он оформился в результате раздумий, спустя год после начала работы клуба. Он не налагал ни на кого никаких обязательств, кроме как предполагаемого взноса десяти долларов в год с каждого участника для издания своего скромного информационного бюллетеня. В отличие от них в SCCS был целый совет директоров, чьи обычные собрания часто превращались в язвительные дебаты по поводу того, чем должен быть клуб. Не задолго до этого SCCS начало публиковать толстый журнал, его рост сопровождался массовыми закупками программного обеспечения (по меньшей мере, на сорок тысяч долларов в месяц), и там даже начали рассматривать возможность переименования в НациональноеКомпьютерное Общество.
Боб Марш, торговавший вразнос платами, которые делала Processor Technology, часто летал на битком набитые собрания SCCS, и даже заседал в президиуме SCCS в течение нескольких месяцев. Позднее он описал разницу между двумя группами: "Клуб Самодельщиков был местом, где люди, каким-то непостижимым образом, умудрялись собираться два раза в месяц — это не было никакой организацией. SCCS был куда как более организован, но эти парни страдали гигантоманией. Их политические игры были ужасны и разрушали все то, что у них было". Однажды, при обстоятельствах так до конца и не выясненных, из средств, на которые закупалось программное обеспечение, исчезла изрядная сумма денег. Редактор, которого они взяли на работу для издания своего толстого журнала, нашел для себя возможность порвать отношения с клубом и начать свою собственную деятельность в этом же журнале (все еще выходившего под именем Interface Age), после чего началось судебное разбирательство. Собрания правления клуба стали невероятно бурными, что не могло не передаться общим собраниям, на которые приходили рядовые члены. В конце концов, работа клуба сошла на нет.
Хотя планы Ли были не менее амбициозны, чем у лидеров SCCS, тем не менее, он понимал, что эту войну нельзя вести в бюрократической и безоглядной манере. Он был вполне счастлив общению с армией бобов маршей и томов питтманов. Ему доставляло радость видеть некоторые изменения в окружающем мире, на котором остался отпечаток полезных продуктов, воплощавших хакерский дух, и наблюдать других участников, которые тоже были хакерами и которые просто шли по своему собственному пути. Конечной целью, по его мнению, должно было быть массовое распространение того чувства удивления и восторга, которое Ли испытывал сидя в своем подвальном "монастыре". Это должно было быть окружение, свободно проницаемое для Практического Императива. Во время своего выступления на конференции Института Инженеров по Электричеству и Электронике (IEEE) в 1975 году он говорил: "Подход, принятый в промышленности, деспотичен и не работоспособен: девиз промышленной разработки гласит: "Дизайн гениев для пользования идиотами", а в адрес неподготовленной и "немытой" остальной публики звучит: "УБЕРИТЕ ПРОЧЬ СВОИ РУКИ!" … Гораздо более жизненный подход, который бы мне хотелось предложить, должен быть основан на способности пользователя изучать свой инструмент и получать над ним контроль.
Пользователь должен будет тратить некоторую часть своего времени, занимаясь изучением того, что находится внутри оборудования, и мы должны предоставить для этого возможность, такую чтобы она не окончилась фатально ни для оборудования, ни для человека".
Устройство, которое Фельзештейн имел ввиду, был, конечно же, его Терминал Тома Свифта, который, несмотря на то что на дворе был уже 1975 год, все еще не был построен, но его идея стала более понятной. Боб Марш, жаждавший расширить сферу деятельности своей быстрорастущей компании, сделал Ли предложение от которого тот не смог отказаться: "Я оплачу тебе разработку видеовывода Терминала Тома Свифта". Для Ли это звучало соблазнительно, который все равно работал над документацией и схемами в Processor Technology. Боб Марш, во время первого года управления компанией старательно придерживался Хакерской Этики. Компания раздавала схемы и исходный код своего программного обеспечения бесплатно или по номинальной стоимости. (Частично из-за реакции на слишком задранную цену интерпретатора BASIC, продаваемого MITS, Processor Technology разработала свою собственную версию, которая, вместе с исходными текстами продавалась за пять долларов). Было время, когда в компании была принята социалистическая система оплаты труда — $800 долларов в месяц, которые платились всем без исключения работникам. "Мы не уделяли практически никакого внимания таким вещам как управление или получение прибыли" — говорил Марш.
Ли не был служащим, предпочитая работать для них по контракту. "Я сам назначал свою цену", — вспоминал он позднее, — "и они поднимали цену в десять раз, потому что я был мыслителем на очень короткий промежуток времени. В плане денег".
Менее чем за три месяца, Ли завершил работу нал рабочим прототипом. Видеодисплейный модуль, который собрал Ли (VDM) реализовывал философию отличающуюся от той, что была реализована в Cromemco Dazzler. Dazzler работал в цвете и производил свои ослепительные эффекты, постоянно обращаясь к памяти процессора "Альтаира" (или любого другого компьютера, который использовал подобную аппаратную шину).
Стив Домпьер любил использовать Dazzler во время работы BASIC: Он расставлял по экрану фигуры, который были очень похожи на тесты Роршаха для компьютерной памяти в некоторый конкретный момент времени. Они давали почти такой же на первый взгляд загадочный результат, по которому можно было оценить работу программ, подобных впечатлению от прослушивания содержимого памяти TX-0 посредством спикера, закрепленного у нее под консолью.
Модуль видео дисплея (VDM), который создал Ли, был менее податливым элементом оборудования, и он разрабатывался с мыслями о восстановлении в будущем проекта Community Memory. Выводимое им изображение было только черно-белым, но вместо использования точек на нем, на самом деле, выводились алфавитно-цифровые символы (Ли даже рассматривал возможность добавления альтернативных гексаграмм, по образцу тех которые были описаны в "Книге Перемен (И – Цзин)", но эта идея была отложена до некоторых времен. Но самым интересным в VDM, был способ, в котором использовались новые скоростные компьютерные чипы, которые позволяли памяти компьютера быть разделяемой между вычислениями и отображением информации на экране. Она работала как маленькая система с разделением времени, где двумя пользователями были видео дисплей и сам компьютер. VDM, совместно с другими картами расширения, делали реальным создание "ТВ-пишмашинки", и он был мгновенным успехом, хотя, как и почти любой другой продукт Processor Technology, он не был полностью готов даже к обещанной дате доставки, т.е. для поздних чисел 1975 года.
Больше всего VDM впечатлил Леса Соломона из Нью-Йорка. Он не довольствовался лучами славы от раскрутки машины Эда Робертса, находившейся в зародышевом состоянии на тот момент, когда он про нее услышал. Его журнал продолжал упорно гнаться за своей удачей, он продолжал публиковать статьи о компьютерах и устройствах, печатал их изображения на обложке своего журнала, и теперь он надеялся представить читателям законченный компьютерный видеодисплейный терминал – самодостаточную систему, которая будет обладать как мощностью компьютера, так и способностями дисплея.
Это будет следующим шагом после "Альтаира", она будет комбинацией компьютерного телетайпа и видео. Никаких больше сбитых в кровь пальцев из-за щелканья переключателями на передней панели "Альтаира". В погоне за продуктом, Соломон съездил в Феникс, чтобы встретиться с Доном Ланкастером, изобретателем ТВ– пишмашинки (та самая которую Боб Марш пытался построить в Беркли), и убедил его съездить в Альбукерк чтобы поговорить с Робертсом, может быть эти два гиганта мысли сумеют объединиться для работы над проектом терминала. Как потом рассказывал Соломон: "Их встреча точнее всего описывалась словами 'Бац!' и 'Хрясь!'. Это было столкновение двух эго. Дон отказался внести в схему изменения, которые были необходимы для сопряжения с компьютером Эда, потому что, по его мнению, компьютер Эда был неэффективен. На что Эд ответил: 'Ни в коем случае! Я не собираюсь его переделывать'. Они уже собирались размазать друг друга в лепешку, но я был вынужден вмешаться и встать между ними".
После чего Соломон приехал к Бобу Маршу, чья компания Processor Technology уже успела предложить VDM и платы расширения памяти и даже "материнскую плату", которая могла заменить простую схему "Альтаир" и спросил его: "Почему вы не соберете их все вместе? Покажи-ка, на что тут стоит посмотреть". Если бы Марш был в состоянии в течение тридцати дней показать ему "интеллигентный терминал", то Соломон бы поместил его на первую страницу.
Боб поговорил с Ли, и Фельзенштейн согласился разработать большую часть схемы. Поговорив друг с другом, они поняли что то, что хотел Лес Соломон было больше просто терминал — это должен быть целый компьютер. Спустя год после анонса "Альтаира", появились другие "компьютеры для любителей", которые продавались либо в виде конструктора или уже собранными. Один из наиболее примечательных назывался IMSAI, который сделала компания, сотрудники которой прошли тренинг эст Вернера Эрхарда . Почти все из этих компьютеров использовали 100-контактную шину "Альтаир" в качестве основы, почти все они выглядели как "Альтаир" — стерео радиоприемник большого размера с переключателями вместо FM шкалы, И каждому из них требовался терминал – обычно это был грохочущий телетайп, с помощью которого пользователь мог сделать что-нибудь с компьютером.
В течение декабря 1975 года, Ли и Боб проектировали схему. Марш хотел использовать процессор i8080, Ли сначала сопротивлялся этому чисто по политическим причинам ("Зачем нам этот централизованный кремниевый диктатор?"), но все-таки он постепенно принял его, по мере того как он понял, что истинно "интеллигентному терминалу", то есть такому терминалу, который поможет раскрыть всю мощь компьютера, таки нужен мозг. Ли понимал, что для того чтобы соблюсти баланс, он должен остальную часть схемы спроектировать в своем параноидально– мусорном стиле, чтобы "мозг", то есть процессор не поддавался соблазну выйти из под контроля. Марш часто отрывал Ли от процесса разработки, чтобы посмотреть его последние размышлений и понять, что ему насоветовало его "фичедемон".
Ли потом изложил этот процесс в журнальной статье: "Когда Маршу приходила в голову еще какая-нибудь мелочь, которую он считал существенной, он постоянно выискивал новые фичи, а также то, на чем можно было бы еще сэкономить, и все это он внезапно хотел реализовать внутри схемы. Он объяснял проблему или возможность, а затем начинал свое техническое решение с неминуемого "Все, че те надо сделать это…." Если разработчик чувствовал себя примадонной, то это ощущение пропадало в первую же секунду его выступления, после чего разработчика начинал дымиться такими понятиями как "профессионализм" и "вмешательство". Конечно, потому как моя мастерская находилась в той же комнате что и он сам, я не мог отойти куда-нибудь подальше, если просто хотел затоптать огонь начавшей разгораться ярости".
Марш, также как и Ли, считал что машина помимо хорошей темы для разработки, является политическим средством. "Мы хотели, чтобы микропроцессоры стали доступными людям", — скажет он потом. "Широкая публика, о них по прежнему ничего не знала, но компьютеры уже начали свое шествие, и, когда-нибудь, они будут находиться в каждом доме и люди смогут их использовать для разных полезных вещей.
Мы не были до конца уверены что это будет именно так, но так или иначе мы чувствовали, что участвуем в общем движении".
Ли полагал, что если машина была построена на основе мудрой идеи Соломона, то компьютер следует назвать "Сол". (Позднее Соломон это комментировал так: "Если бы она заработала, то они бы сказали, что "Sol" означает по-испански "солнце". Если бы она не заработала, то они во всем бы обвинили евреев")
Завершение работ над "Солом" потребовало шести недель упорного труда по 14-17 часов в день и без выходных. Ли, который перешел на питание исключительно апельсиновым соком, тратил бесконечное количество времени, уставившись на майларовое спагетти разложенное поверх светового стола. Тем временем, один из друзей-столяров Боба Марша, который только что начал работу, связанную с ореховым деревом, решил что боковые поверхности "Сола" следует сделать из этого высококачественного материала. Платы прототипов были окончательно доведены до ума, правда, спустя полмесяца после окончательного срока, о котором они договаривались с Лесом Соломоном. Спустя еще две недели, за день до заново обговоренной даты поставки в конце февраля 1976 года, они сильно торопились закончить работу над всеми частями, так чтобы они подходили к шине "Альтаира", а также новый источник питания, клавиатуру, и даже некоторое начальное программное обеспечение. Операционная система для него была написана главой разработчиков программного обеспечения в Processor Tech — самодельщиком по имени Стив Домпьер.
Экономный, как обычно, Марш заказал себе и Ли билеты на ночной рейс. Успев вовремя, они торопились на вертолетную площадку для того, чтобы успеть попасть на самолет. Они прибыли в аэропорт Кеннеди около 6 утра, невероятно уставшие, с Компьютером для Обычных Людей, который был упакован в два дипломата. В аэропорту еще ничего не было открыто, даже кофейня, так что Соломон пригласил их заехать к нему домой, для того чтобы проглотить завтрак.
К этому моменту дом, в котором жил Лес Соломон, а особенно его подвал уже достиг легендарного статуса в обеспечении места для новых невероятных прорывов. Он часто развлекал молодых хакеров-железячников, которые разрабатывали свои собственные продукты, и его жена всегда их узнавала, окинув беглым взглядом. "Они все были на одно лицо", — говорил позднее Соломон, — "Этот небольшой горящий огонь в глазах". Его жена говорила, что этот огонь был где– то внутри их личности, и хотя они внешне выглядели как недостойные уважения лодыри, вам было достаточно взглянуть им в лицо, посмотреть им в глаза и сразу понять кто они. Она смотрела на них и видела яркость и силу".
Яркость померкла в одно холодное февральское утро: терминал Фельзенштейна и Марша не работал. После недолгого дневного визита в Нью Гемпшир, где он встретился с народом нового любительского журнала Byte, Ли вернулся за свое рабочее место и обнаружил источник проблем – это был небольшой обрезок провода, который случайно упал на монтаж. Они вернулись назад в офис Popular Electronicsи включили его. "Эффект был такой, как будто загорелся дом", — сказал потом Соломон. Он немедленно сграбастал все, что было в поле его зрения, то есть готовый компьютер.
В итоге в Popular Electronicsпоявилась статья, в которой рассказывалось об интеллигентном компьютерном терминале. Но на самом деле это был компьютер, самый настоящий компьютер, и когда Processor Technology упаковала его в красивый синий корпус с боковинами из ореха, он выглядел как симпатичная пишущая машинка без каретки. В статье были схемы немного измененного набора (до тысячи долларов стоимостью), которые, конечно же, были доступны любому, кто хотел бы посмотреть, как все это работает. Марш позднее вспоминал, что они получили от тридцати до сорока тысячзапросов на свою принципиальную схему. Заказы на набор валили валом. Было похоже, что "Сол" станет машиной, которая вырвется из круга любителей и принесет возможность занятия хакерством в обычные квартиры.
Первая публичная демонстрация компьютера "Сол" произошла в Атлантик Сити на шоу под названием PC' 76. Это было несколько сумбурное мероприятие. На нем первый раз собрались торговцы из бизнеса любительских компьютеров, для того чтобы представить на нем свои коллективные варезы . Выставка проходила в Шелбурн Отеле. Было видно, что дни былой славы отеля давно прошли. На стенах местами облупилась штукатурка, некоторые двери в комнатах не имели ручек, кондиционеры не работали. Какие-то возмущенные бывшие служащие, уже давно в возрасте, проживавшие здесь же — в отеле, практически атаковали Стива Домпьера в лифте, стоило им увидеть его длинный хаир. Тем не менее, это было весьма воодушевляющее мероприятие. На нем присутствовали почти пять тысяч человек, большинство из них приехало из разных частей страны (SCCS проводило большую групповую экскурсию, воспользоваться преимуществами которой могло большинство людей из Бэй Ареа). Компании, которые черпали свое вдохновение в любительском бизнесе, такие как Processor Tech и Cromemco наконец-то встретили родственные себе души из других частей страны. Все оставались на ногах, хотя уже давно наступила ночь, обмениваясь техническими тонкостями и представляя себе свое будущее.
"Сол" пользовался большим вниманием. Похоже, что все хакеры были согласны с тем, что его низкопрофильный дизайн, встроенная клавиатура и видеодисплей были следующим шагом в развитии компьютеров. Незадолго после этого, Processor Tech сумела протащить "Сол" на телевидение в шоу Тома Снайдера "Завтра(Tomorrow)". Обычно резкий и несносный персонал телестудии лицом к лицу столкнулся с новейшим достижением хакерской мысли – компьютером "Сол", на котором работала программа написанная Стивом Домпьером. Игра называлась "Цель" (Target) и состояла из маленькой пушки, стоявшей внизу экрана, при помощи которой пользователь мог стрелять по группам кораблей пришельцев, сделанных из алфавитно-цифровых символов, проплывавших вверху экрана.
Это был небольшой и красивый хак, и Стив Домпьер позднее говорил, что он "просто раздавал его направо и налево". В конце концов, конечной точкой в написании этих игр для него было важным увидеть, как люди получают удовольствие от общения с машиной.
"Цель" была практически идеальной игрой для шоу Тома Снайдера и телевизионной аудитории, она показывала новую точку зрения на компьютеры, которые в глазах широкой публики по-прежнему были монстрами, окруженными злом. А теперь представьте, как выглядели эти помятые пост-хиппи, которые принесли компьютер в телевизионную студию, поставили его там, и заставили технически безграмотного Тома Снайдера что-то с ним делать. Том уселся за компьютер, и прежде он сказал "рекламная пауза" он уже был занят не только подколками по поводу уничтожаемых врагов, которые сновали по экрану, по мере продвижения игры, во все больших количествах, но и даже отправлял на тот свет парашютистов, нагруженных гранатами. Оно бросало вам вызов, который вы были вынуждены принять. По мере того, как вы расстреливали врагов, как заметил Том Снайдер, появлялось то самое ощущение… силы. Силы, которая давала вам небольшой вкус того, что вы могли бы испытать, если бы начали творить посредством этой машины. Какие загадки скрывал этот компьютер, столь похожий на телетайп? Даже если нечто такое же простое как игра "Цель" заставляла задуматься об этом. "Никто этому тогда не дал определения", — говорил Стив Домпьер, — "но я думал, что это было похоже на какое-то волшебство, магию". В конце концов, по воспоминаниям Домпьера, "они были вынуждены оттащить Тома Снайдера от компьютера, с тем, чтобы он мог довести свое шоу до конца".
