Каждый человек – Бог
В июне 1974 года, Ли Фельзенштейн переехал в однокомнатную квартиру, находившуюся в Беркли. Под квартирой находился гараж. В ней не было никаких особых прелестей, отсутствовала даже система регулирования температуры , но она стоила всего лишь 185 долларов в месяц. Ли в углу приспособил верстак и назвал все это домом — от своего жилища он ожидал низкой стоимости, удобства и компактности.
Он не переставал размышлять над необычным проектом – о компьютерном терминале, построенном на основе тех идей, которые появились у него во время работы в проекте Community Memory. Ли ненавидел терминалы, которые были построены максимально секретно по отношению к пользователям, которые не разбирались во всем этом. Черные коробки, выплевывающие информацию и абсолютно непостижимые по сути. Что же они делают там, внутри? Он полагал, что люди должны иметь хотя бы слабый намек на то, что делается у машин за их панелями, и какие силы заставляют их работать. По его представлению пользователь должен быть тоже вовлечен в процесс этой работы. Все что имеет такую же гибкую природу как компьютер должно вдохновлять людей на такую же гибкую и многоплановую деятельность. Ли сам рассматривал компьютер в качестве модели деятельности, и надеялся на разрастание сферы применения компьютеров, что позволило бы распространять Хакерскую Этику в обществе и давать людям власть не только над компьютерами, но и над их политическими угнетателями.
Отец Ли Фельзенштейна, прислал ему книгу Ивана Иллича (Ivan Illich) под названием "Средства создающие хорошее настроение" (Tools for Conviviality). Точка зрения автора совпадала со взгладами самого Ли ("Что касается меня, то самые лучшие учителя говорили мне что я уже прав", — объяснял позднее Ли). Иллич открыто говорил о том, что компьютерное железо не должно разрабатываться только лишь для облегчения выполнения определенных задач, но с точки зрения долгосрочной перспективы достижения симбиоза между пользователем и его инструментом. Это вдохновило Фельзенштейна на мысли о таком инструменте, который бы полностью воплощал идеи на эту тему Иллича, Баки Фуллера, Карла Маркса и Роберта Хайнлайна.
Это должен быть терминал для людей. Ли дал ему прозвище Терминал Тома Свифта, "в честь американского народного героя, который весьма вероятно занимался тем, что лазил внутрь оборудования". Ли Фельзенштейн собирался претворить свою хакерскую мечту в жизнь.
В то время, он жил за счет дохода от случайных контрактов по проектированию оборудования. Одним их тех мест, где его можно было встретить, была компания Systems Concepts, в которой также работали такие ветераны МТИ, как Стью Нельсон (Гений кодирования и повелитель телефонных проводов), а также бывший питомец TMRC и TX-0 Питер Самсон. Ли крайне осторожно относился к МТИ, и всему что с ним было связано. Хакеров компьютерного железа обычно задевало излишняя чистота этих хакеров, в особенности их безразличие к распространению технологии среди "лозеров". "Любой, кто когда-нибудь был связан с искусственным интеллектом, весьма вероятно представлял собой безнадежный случай", — объяснял позднее Ли, — "Они настолько далеко ушли от реальности, что не могли нормально воспринимать реальный мир. Когда они начинали говорить 'Ну, в общем-то, все, что вам надо сделать это ду-ду-ду', я пристально смотрел на них и говорил им: "Ну, ладно, парни, это все достаточно легкая часть работы, а вот то гдемы должны это все сделать – это и есть оставшаяся часть".
Его подозрения подтвердились, когда он познакомился с миниатюрным, но упрямым Стью Нельсоном. Почти моментально у них возникли разногласия, и технические споры, непонятные для непосвященных, которые Ли позднее называл "традиционными хакерскими диспутами, типа 'Я-умней– чем-ты'". Стью настаивал на том что в данном конкретном случае надо применить хитрый аппаратный трюк, в то время как Ли, чей стиль проектировщика был отточен его паранойей из раннего детства и постоянной боязнью того, что собранное его руками может и не заработать, сказал что он не собирается рисковать. Находясь в большом деревянном строении, больше похожем на склад, в котором размещалась Systems Concepts, Ли чувствовал, что эти парни не были заинтересованы также как он в передаче компьютерной технологии людям, зато они весьма преуспели в красивой и взрывающей мозг компьютерной пиротехнике.
Для Ли хакеры из МТИ были технологическими иезуитами. Его самого мало заботила высокая магия, которой они занимались и возвышенный пантеон канонических волшебников, которых они почитали. Его волновал другой вопрос: "Что делать с обычными людьми?".
Так что когда Стью Нельсон, архетип хакеров МТИ, предоставил Фельзенштейну себя в качестве объекта для выслушивания его идей, и быстрого дизайн-теста компьютерного продукта, Ли не стал играть в эту игру. Его мало заботили технологические упражнения в остроумии, которых жаждал Стью. Ли отошел от этого.
Он хотел найти работу где-нибудь в другом месте. Он понимал, что это стоит сделать, особенно в том случае, если попадется работа, которая приносила бы ему хотя бы восемь тысяч долларов в год. Из-за общего спада, работу было достаточно трудно найти, но кое-что все-таки подворачивалось. За пятьдесят миль к югу от Беркли начала образовываться Силиконовая Долина.
Кусок земли размером примерно в двадцать миль, расположенный на полуострове, между Пало Альто и Сан-Хосе, что в нижней части бухты Сан-Франциско, получил название "Силиконовая Долина" из-за материала, который делался из очищенного песка, который использовался для изготовления полупроводников. За двадцать лет до этого, на земле Пало Альто появился транзистор. Именно на него была сделана ставка в изготовлении интегральных схем или ИС – крошечных сетей из транзисторов, которые помещались в чипы, представлявшие собой маленькие пластмассовые прямоугольники, с тонкими металлическими выводами внизу. Они были похожи на роботоподобных безголовых насекомых. И вот, в начале 70-х годов, три смелых инженера, которые работали в компании, расположенной в Санта-Кларе, и которая называлась Intel, изобрела чип, который они назвали микропроцессором. Это была завораживающе сложная схема соединений, которая повторяла сложную сетку схемы, которую можно было найти в центральном процессоре (ЦП) компьютера.
Боссы этих инженеров, все еще размышляли над возможными областями применения микропроцессора.
В любом случае, Ли Фельзенштейн не испытывал никакого желания заниматься этой, абсолютно новой для него технологией. Его "мусорный" стиль проектирования отвращал его от использования всего, кроме продуктов с которыми он был знаком. Успех микрочипов и быстрое падение цен, которое произошло после того, как чипы начали производить в больших количествах (разработка чипа и изготовление прототипа стоит больших затрат; но после того как собрана производственная линия по их выпуску, их производство начинает обходится очень дешево), привело к сокращению их выпуска в 1974 году, и у Ли Фельзенштейна было мало уверенности в том, что индустрия сумет сделать их в достаточном количестве для его проекта. Он представлял себе пользователей его терминала, которые обращаются с устройством также как хакеры с операционной системой – меняют одну часть на другую и занимаются улучшениями… "скорее это живая система, чем механическая система", говорил он. "Инструменты тоже являются частью восстановительного процесса", а пользователям будет нужен легкий доступ к его частям. В надежде на то, что определиться однозначный победитель в гонке производителей микрочипов, он выжидал, раздумывая над уроками Ивана Иллича, который покровительствовал разработке инструментов "расширяющих способности людей в достижении своих целей посредством уникальных способностей предоставляемых в их распоряжение". В солнечные дни на laid-back в Беркли, Ли приходил со своей чертежной доской в Пиплс Парк, полосу зелени, которую он помогал сажать в еще не столь отдаленных шестидесятых, и делал наброски схем, получая иногда солнечный ожог от бумаги, отсвечивающей от солнца.
Фельзенштейн был одним из сотен инженеров в Бэй Ареа, которые в какой-то момент времени отбросили всю претенциозность в том, что их интерес является исключительно профессиональным. Им нравились практические аспекты схемотехники и электроники, и даже если многие из них работали в фирмах с такими экзотическими именами как Zilog, Intel и Natinal Semiconductor, то они приходили вечером домой и продолжали строить фантастические проекты на печатных платах с вытравленными дорожками и большими рядами микросхем.
Запаянные в металлические коробки, которые служили им корпусами, платы выполняли необычные функции: радио, видео, логические операции. Чуть менее важным, чем работа этих плат, был сам акт изготовления устройства, создания системы, которая что-то делала. Это было хакерством. Если бы у хакерства была конечная цель, то наверняка ей бы явлась сборка компьютера дома. Не для того чтобы выполнять какую-то конкретную работу, а просто для развлечения и исследования. Это была бы окончательная система. Но аппаратные хакеры не часто говорили о своих конечных целях людям со стороны, потому что в 1974 году, идея того, чтобы каждый человек имел дома компьютер, была полностью абсурдной.
Тем не менее, процесс шел. Оживление чувствовалось в любом месте, где собирались аппаратные хакеры. Ли вступал в дискуссии по техническим вопросам на ужинах в складчину в PCC. Он также посещал "барахольные тусовки", проходившие по субботним утрам в магазине подержанного оборудования, который держал Майк Куинн.
"Quinn's" был точной копией магазина Эли Хеффрона в Кембридже, в котором, в поисках координатных переключателей и шаговиков, постоянно пропадали хакеры из Клуба Моделирования Железной Дороги. Хозяином двора, где располагался магазин, расположенный в гигантском строении, похожем на ангар и находящимся на территории оклендского аэропорта, был Винни "Медведь" Голден. Здание было ровесником Второй Мировой Войны и было покрашено в неприметный шаровый цвет, в который красят военные корабли.
За стойкой, сплошь заваленной коробочками с резисторами и переключателями, стоивших центы, Медведь Винни торговался с хакерами, которых любовно называл "скрягами-отшельниками". "Скряги" придирались к ценам использованных печатных плат, множества светодиодов и осциллографов, распродаваемых со складов государственного резерва. Разгуливая по гигантской площади изрядно протертого деревянного пола, хакеры, которые были любителями покопаться во всяком электронном хламе, рылись в рядах коробок, в которых были тысячи интегральных схем, конденсаторов, диодов, транзисторов, непаянных печатных плат, потенциометров, переключателей, кроваток, зажимов и кабелей.
На стене была сделана надпись, готические буквы которой извещали присутствующих: "ЕСЛИ ВЫ НЕ МОЖЕТЕ НАЙТИ ЭТО НА ПОВЕРХНОСТИ – РОЙТЕ ВГЛУБЬ", и здесь этому совету часто следовали. Сотни компаний, у которых дела пошли плохо, использовали "Quinn's" для избавления от разнообразных излишков, а потому вы могли натолкнуться на гигантскую систему управления газораспределителем, стопу компьютерных лент, или даже на попользованный привод магнитных лент, размером с книжный шкаф. Медведь Винни – бородатый гигант с огромным животом, подносил к глазам детали, которые вы себе отобрали, пытался догадаться об их возможном использовании, удивлялся тому, как вы собирались все это вместе соединить, и полностью следовал надписи, висевшей прямо над ним: "Стоимость деталей зависит от позиции покупателя". Тут же могли начаться яростные технические дискуссии, которые всегда оканчивались тем, что Медведь Винни бормотал себе под нос о том, что своими познаниями они доведут его до инфаркта. Но все участники этих споров через неделю возвращались назад за очередной порцией хлама и разговоров.
Рядом с Майком Куинном работал Билл Годбаут, который закупал компоненты в более обширных масштабах, обычно это были чипы из излишков государственного резерва, а также компоненты, которые были отбракованы, как несоответствующие стандартам для выполнения некоторых специфических функций, но прекрасно подходившие для остальных применений. Годбаут, грубый, мускулистый мужик, действующий пилот, чье прошлое наводило на мысли о том, что когда-то он занимался шпионажем и заговорами в пользу государственных агентств, чьи названия даже произносить было преступлением, скупал эти запчасти, лепил на них свой собственный бренд, а затем продавал. Их можно было часто купить в составе конструкторов, заказываемых по почте. Из своих энциклопедических познаний о том, что компании заказывают, и от чего они избавляются, Годбаут, похоже, знал обо всем, что делается в Долине. Его дела шли все лучше, и он выставлял на продажу все больше и больше деталей и готовых наборов для жадных до всего этого хакеров.
Ли признакомился с Винни, Годбаутом и массой других людей. Но особенно близкие отношения у него сложились с хакером, с которым он периодически связывался через установленный в Community Memory терминал, до того как их эксперимент с публичной информационной системой не был свернут. Ли сталкивался с ним еще в Оксфорд Холле, во время своего пребывания в Беркли. Хакера звали Боб Марш.
Марш был невысокого роста, носил усы как их носят в Pancho Villa, имел длинные темные волосы, бледную кожу и торопливый и ироничный говор. Он ответил на сообщение, посланное ему Ли на терминал, в котором тот спрашивал, не хочет ли он заняться интересным проектом, о котором Марш наверняка читал в недавнем выпуске Radio Electronics.В статье, которую написал хакер-железячник по имени Дон Ланкастер, описывалось, как можно построить устройство, которое Ланкастер назвал "Телевизор с пишмашинкой". На нем можно было набирать символы при помощи клавиатуры, напоминающей пишущую машинку, так что они появлялись на телевизионном экране, как если бы это был хороший компьютерный терминал.
Марш сходил с ума по электронике, начиная еще со своего детства. Его отец был радиолюбителем, и он работал над приемниками для любительской связи во время своего обучения в школе. Когда он учился на инженера в Беркли, то показывал очень хорошие результаты, но со временем он сильно ушел в сторону и тратил большую часть своего времени на расписывание пульки. Его исключили, он уехал в Европу, влюбился там, вернулся назад учиться, но совсем не для того чтобы стать инженером, потому что уже наступили роковые шестидесятые. Быть инженером для него было не в кайф, и практически означало выказывать принадлежность к правому крылу. Тем не менее, он работал в магазине по продаже хорошего аудиооборудования, продавал, ремонтировал и устанавливал стереоприемники. Он продолжал свою работу там даже после того как получил диплом биолога. Зараженный идеализмом, он хотел быть учителем бедных детей, но он понял, что это не совсем то, потому что с какой стороны ни посмотри, школа все равно заставляла учащихся сидеть стройными рядами и не оставляла им возможности нормально общаться друг с другом.
Годы, проведенные в работе со свободно развивающимся миром электроники, привили Маршу принципы Хакерской Этики, и он рассматривал школу как неэффективную и подавляющую систему. Даже когда он работал в радикальной школе, где классная комната была постоянно открыта, он все равно считал эту школу притворством, и полагал, что по своей сути, она все равно остается тюрьмой.
После неудачной попытки открыть собственное дело в виде магазина по продаже стереооборудования, он понял, что не сможет стать хорошим бизнесменом, и вернулся назад к своей работе в качестве инженера. Его друг по имени Гэри Ингрэм, который работал на компанию Dictran, помог ему устроиться на работу, и он начал работать над первым цифровым вольтметром. Поработав над ним пару лет, он увлекся компьютерами, и ему на глаза попала статья Ланкастера, которая его изумила. Для себя понял, что "ТВ пишмашинку" можно будет использовать как терминал, который потом можно будет подключить к компьютеру.
Подкупая необходимые детали у Майка Куинна для расширения комплекта, предлагаемого в журнале, он проработал над этим проектом в течение нескольких недель, пытаясь в некоторых местах схемы улучшить те или иные узлы. Его система никогда не была готова на 100 процентов, но конечной целью являлся сам процесс работы и познания. Он позднее объяснял: "Это было похоже на любительское радио. Я не хотел тратить свои деньги на то, чтобы выйти в эфир, и похвастаться всем своим оборудованием. Я хотел создавать вещи".
Ли ответил на сообщение Марша в CM и они встретились перед зданием, где размещалась группа. Ли рассказал ему о Терминале Тома Свифта, в качестве которого планировалось использование телевизора в качестве символьного дисплея для "кибернетического строительного блока", который мог превращаться практически во все, что угодно. Марш был впечатлен. В этот момент времени он тоже был безработным, тратя большую часть своего времени на хакинг ТВ– пишмашинки, в арендованном им гараже на Форс Стрит, рядом с бухтой.
У Марша были семья, ребенок и проблемы с деньгами. Он попросил Ли разделить с ним аренду гаража, который обходился ему в $175 долларов, и Ли перевез туда свою мастерскую.
Марш начал работать над проектом, попутно придумав схему цифровых часов. Он покупал у Билла Годбаута детали для них и собирал их в красивых деревянных корпусах, благодаря тому, что у него был друг, который прекрасно столярничал. Тем временем, Ли – президент LGC Engineering Company, компании, состоящей из одного человека и названной в честь Loving Grace Cybernetics, работал над своим терминалом, который был больше философскими изысканиями, чем конструкторской разработкой.
В отличие от обычных схем в которых все части управлялись одни центральным чипом, проект, которым занимался Ли имел сложную структуру множественного резервирования при своей работе. Он имел "память" — место, в котором могли храниться символы, причем память размещалась на "карте", то есть печатной плате. Другие карты должны были отвечать за прием символов с клавиатуры и за вывод символов на экран. Вместо общего управления процессором, карты постоянно находились в режиме приема или передачи, например, выставляли запрос типа "дай, дай, дай" при приеме данных с клавиатуры. Память являлась перекрестком всех путей прохождения информации в терминале. Даже если вы позже устанавливали микропроцессор в терминал, для того чтобы с его помощью выполнять функции компьютера, этот мощный чип подсоединялся к памяти, а не принимал на себя главные функции, что обычно делали микропроцессоры. Это был проект, который свято следовал концепции децентрализации. Это была паранойя Фельзенштейна вырвавшаяся наружу. Он не был готов возложить всю ответственность на один чип. Что если эта деталь выйдет из строя? А что если выйдет та?Он проектировал устройство так, как если бы его брат все еще заглядывал через его плечо, готовый обрушить на него весь свой губительный сарказм, в том случае, если бы его система вышла из строя.
Ли понимал, как Терминал Тома Свифта может расширять себя до бесконечности.
Он представлял это себе как систему, ради которой люди могут организовать клуб, центры маленьких шаблонов познания Терминала тома Свифта. Это бы вернуло к жизни "Память Сообщества", и подстегнуло бы весь мир. Это наверняка бы, стало основной темой разговоров в магазине Майка Куинна и вечеринок вскладчину в PCC, а также возможно сплотило бы людей вокруг компьютера, который бы окончательно свергнул злобный режим IBM, окрепший на Киберлжи и монопольной манипуляции рынком.
Но даже когда нос Ли совсем сгорел от солнечных бликов, отраженных от схем его замечательного терминала, январьский номер журнала Popular Electronicsза 1975 год, уже шел по почте к полумиллиону своих подписчиков. На его обложке была нарисована машина, которая окажет на всех этих людей такое же большое влияние, которое, как считал Ли, окажет на мир его терминал. Этой машиной был компьютер. И цена его составляла всего $397 долларов.
* * *
Это было творение странного выходца из Флориды, у которого была компания в Альбукерке, что в штате Нью-Мексико. Человека звали Эд Робертс, а его компания называлась MITS, сокращение от Model Instrumentation Telemetry Systems (Моделирование Инструментальных Телеметрических Систем), хотя кое-кто считал, что это сокращение от Man In The Street ("Человек На Улице"). Эд Робертс был загадкой даже для своих собственных друзей, что давало повод для самых разных разговоров. Он был гигантским человеком, ростом шесть футов и четыре дюйма (~1.90 м) и весом свыше 250 фунтов (~100 кг), а его энергия и любопытство были просто невероятны. Если его начинало что-то интересовать, то он начинал с жадностью искать и поглощать все сведения по этому предмету. "Я просто пожирал полки в библиотеках" — говорил он как-то. Если его начинала интересовать фотография, то это не ограничивалось тем, что через неделю у него дома появлялась темная комната со всеми реактивами и оборудованием для самостоятельной цветной печати снимков, также он был в состоянии легко беседовать в магазине с экспертами в этой области.
Потом он мог начать изучать пчеловодство или американскую историю. Но тема, которая его полностью поработила, была технологией и различными областями ее применения. Его любопытство сделало его, по словам одного из самых первых работников MITS, по имени Дэвид Баннел, "самым радикальным и увлеченным своим хобби человеком в мире". Это было в те дни, когда быть радиолюбителем, занимавшимся цифровой электроникой, почти наверняка означало быть аппаратным хакером.
К созданию MITS его подтолкнуло увлечение постройкой моделей ракет. Поначалу они производили световые сигналы для ракетных кораблей других ракетомоделистов, после чего эти фон Брауны с задворок могли фотографировать траектории своих попыток продырявить небо. Затем, Робертс занялся в MITS оборудованием для тестирования температурных сенсоров, генераторов аудиосигналов и всякими прочими штуками. Затем Робертса заинтересовало использование светодиодов, и компания занялась изготовлением цифровых часов, которые продавались в виде конструкторов. Его компания вовремя поняла перспективы микрочиповой технологии, которые позволили появиться на свет небольшим цифровым калькуляторам. Он также продавал их в виде наборов и компания начала хорошо развиваться, расширившись до, примерно, сотни человек. Но затем на рынке появились "Большие Парни" — компании типа Texas Instruments, которые занимались производством своих собственных микрочипов, и небольшие компании сбросили цены на свои калькуляторы до такой степени, что MITS не мог с ними конкурировать. "У нас был период, когда стоимость калькуляторов вместе с доставкой составляла 39 долларов, в то время как вы могли сходить в ближайший магазин и купить аналогичный за 29 долларов", — вспоминал позднее Робертс. Это было ужасно. К середине 1974 года, компания Робертса имела триста шестьдесят пять тысяч долларов долгов.
Но Эд Робертс имел кое-что про запас. Он знал, что собой представляют новые микропроцессоры компании Intel, а также то, что на них можно было построить компьютер.
Компьютер. Хотя он и встретился с ними впервые еще во время своей службы в ВВС, он испытывал перед ними трепет, и ему сильно не нравились сложные шаги, которые требовалось предпринимать для того, чтобы получить к ним доступ. В течение 1974 года, Эд Робертс часто разговаривал со своим другом детства из Флориды, по имени Эдди Курри, они беседовали настолько часто и много, что, будучи не в состоянии оплачивать телефонные счета таких размеров, они занимались тем, что обменивались магнитофонными кассетами. Ленты представляли собой небольшие постановки, с различными звуковыми эффектами, музыкой на заднем фоне, и чтением с выражением. Однажды Эдди Курри получил от Эда Робертса ленту, которая коренным образом отличалась от всех предыдущих. Курри потом рассказывал, что Эд, с самыми искренними и эмоциальными интонациями, которые он только мог воспроизвести, говорил о идее несения компьютеров в массы. По его представлению, это было нечто, что могло бы полностью устранить влияние Компьютерного Жречества на всех и каждого. Он собирался использовать новую процессорную технологию для того, чтобы предложить миру компьютер, который будет настолько дешев, что никто не откажется от его покупки.
Однако лентой дело не обошлось, и он сделал Курри еще несколько звонков: "Купил бы ты его, если бы он стоил пятьсот долларов? Четыреста долларов?" Он разговаривал по этому поводу с персоналом, который у него остался в его разваливающейся компании (много людей было сокращено до разумных пределов), и как вспоминал потом сотрудник MITS по имени Давид Баннелл: "Мы думали, что он пошел полностью вразнос".
Но когда Эд Робертс начинал чем-то заниматься, никакие силы не могли заставить его отказаться от новой затеи. Он хотел построить компьютер, и все. Он знал, что тот чип, который Intel выпускал в настоящий момент, не имел достаточной вычислительной мощности. Но когда Intel создал новый чип 8080, который помимо прочего оборудования мог хорошо стыковаться с памятью, Робертс позвонил в компанию чтобы немного поторговаться.
Приобретаемый малыми партиями чип стоил $350. Но Робертс мыслил в широких масштабах, поэтому он "добил Intel" и получил их по цене $75 за штуку.
Когда и это препятствие рухнуло, он и еще один инженер, по имени Билл Йейтс , работавший в его же компании, разработал аппаратную "шину" — набор соединений, где выходы одного чипа соединялись со входами другого и, которые, в итоге, поддерживали такие вещи как компьютерная память и все виды периферийных устройств. Дизайн шины на самом деле был не очень красив, позднее хакеры часто задавались вопросом, почему разработчик выбрал именно такое соединение выводов чипа с шиной, но оно отражало всячески защищаемый Эдом Робертсом принцип делать работу прямо сейчас. Ни для кого не было тайной, что из этих чипов можно было бы построить компьютер, но до него никто не осмеливался этого сделать. Большие игроки компьютерного рынка, в особенности IBM, рассматривали асбурдной саму идею этого. Какой странной части этого мира нужен был маленький компьютер? Даже Intel, который изготовлял эти чипы, считал, что наилучшее применение его продукции – это управление светофорами, но никак не компьютерами. Так что Робертс и Йейтс продолжали работать над дизайном машины, и Робертс с подачи Баннела назвал ее "Маленьким Братом", по оруэлловской аналогии с "Большими Братьями". Робертс был уверен в том, что люди купят компьютер, если они его предоставят им в виде конструктора. Может быть, за первый год его удастся продать нескольким сотням покупателей.
Пока Эд Робертс работал над своим прототипом, низенький и лысый редактор из Нью-Йорк Сити думал над тем же самым что и Робертс. Лес Соломон был похож на бродягу из истории Бернарда Маламуда. Он был чудаком, который в свое время работал инженером, родился в Бруклине и обладал юмором висельника. Этот абсолютно ничем не примечательный с виду человек хвастался, что в прошлом он был наемником сионизма и сражался в Палестине на стороне Менахема Бегина. Он также говорил о странных путешествиях, которые привели его к следам южноамериканских индейцев бруджос, или лекарей-колдунов, у которых он отведал ритуальных яств и усвоил вместе с ними тайные знания и смысл бытия.
В 1974 году он искал того, кто бы разработал компьютерный конструктор, так чтобы читатели журнала Popular Electronics, который он издавал, сдвинутые на электронике, смогли оказаться на переднем крае технологии и могли создать с его помощью массу странных проектов. Позднее, Соломон попытался сузить космические масштабы. "Есть только два вида вознаграждения, который понимают человеческие существа",– говорил он обычно,– "это собственное 'я' и бумажник. Вот так вот, детка. Если ты это усвоил, то ты понимаешь бизнес и работаешь в нем. Моя работа состояла в том, чтобы получать статьи. Был еще один журнал [Radio Electronics], который тоже занимался цифровой электроникой. И они вышли в свет с конструктором компьютера на основе Intel 8008. Я знал, что 8080 заткнет его за пояс. Я разговаривал с Эдом Робертсом, который публиковал статьи о своих калькуляторах в нашем журнале, по поводу его компьютера, и я понимал, что это будет грандиозный проект. К счастью, я ухватил его на подъеме".
Но Соломон знал, что этот проект не является только лишь еще одним проектом, и на самом деле между бумажником и собственным "я" было еще очень много вещей. Тут же находился и компьютер. Позднее, если его удавалось разговорить, то Лес Соломон говорил теми же словами, какими он собирался рассказывать о нем читателям: "Компьютер – это волшебная коробка. Это инструмент. Это произведение искусства. Это высшая форма боевых искусств… И здесь нет никаких высокопарных слов и чепухи. Если не будет истины, компьютер не сможет работать. Вы не сможете обмануть компьютер, черт подери, не сумеете запутать его – находится ли некоторый конкретный бит здесь или там". Он рассуждал об акте созидания, который является естественным продуктом работы с компьютером в той же самой манере хакерской одержимости. "Это то место, где каждый человек может быть богом", — так говорил Лес Соломон.
Поэтому он страстно хотел видеть машину Эда Робертса. Эд Робертс послал ему единственный прототип самолетом, но при перевозке он потерялся.
Единственный прототип! Так что Соломон был вынужден довольствоваться схемами, полагаясь исключительно на честное слово Робертса в том, что машина действительно работает. Он ему поверил. Однажды вечером, он, в шутку, спросил у своей дочери, что могло бы быть хорошим именем для нового компьютера. Она припомнила, что в телевизионном сериале "Star Trek", который шел этим вечером, корабль "Энтерпрайз" стартовал к звезде под названием Альтаир. Так компьютер Эда Робертса получил название Altair.
Робертс и инженер Билл Йейтс, который помогал ему в разработке, написали статью, в которой описывали работу машины. В январе 1975 года, Соломон опубликовал эту статью, в которой был также указан адрес MITS, а также предложение о продаже базового набора стоимостью $397. На оболожке этого выпуска была нарисовано стилизованное изображение Altair 8800, представлявшего из себя синюю коробку высотой с половину кондиционера, с соблазнительными рядами крохотных переключателей и двумя рядами красных светодиодов. (Передняя панель в конечном итоге была заменена на более интересную: на нее была нанесена хромированная полоса с логотипом MITS и надписью "Altair 8800" выполненной смешанным шрифтом.)
Те, кто читали статью, могли узнать, что в машине было всего лишь 256 байт памяти ("байт" — блок из восьми битов) и у компьютера не было устройств ввода/вывода. Другими словами это был компьютер без всякой возможности обмена информацией с внешним миром, кроме как при помощи переключателей на передней панели, которыми при известном терпении можно было ввести информацию непосредсвенно в ее ячейки памяти. Единственный способ, которым она могла общаться с вами – это перемигивание огоньков на передней панели. Для любого практического применения он был слеп, глух и нем. Как и у полностью парализованного больного, чей мозг был еще жив, так же и некоммуникабельная оболочка машины скрывала под собой работающий мозг компьютера, который был жив и работал. Но это был настоящий компьютер, и то, что хакеры могли делать с его помощью, было ограничено лишь их воображением.
Робертс надеялся, что до тех пор, пока MITS сумеет отладить свою сборочную линию, до уровня пригодного для поставки надежных наборов любителям, они осилят четыре сотни заказов, идущих небольшим потоком. Он знал также, что его компания играла с Altair в азартную игру. На своих мозговых штурмах он говорил о несении компьютеров в массы, о том, что надо позволить людям непосредственно работать с компьютерами, о том действе, которое могло бы распространить Хакерскую Этику по всей стране. Эти разговоры содержали в себе, как он позднее соглашался, элемент коммерческого "промоушна": он хотел вытащить свою компанию. И до тех пор, пока не вышла статья, он крайне редко засыпал, не думая о возможном банкротстве и вынужденных увольнениях.
В день, когда журнал дошел до своих подписчиков, стало ясно, что никакой катастрофы не произойдет: телефоны звонили, не переставая, почта приносила бланки заказов, с каждым из которых были чеки или платежные поручения на сотни долларов в оплату за оборудование MITS. Здесь были не только компьютеры, но также и платы расширения, которые делали компьютер более пригодным для использования. Это были платы, которые даже еще не были спрокетированы. В один из дней, MITS получил заказов на четыре сотни машин. Это было то, на что Эд Робертс только мог надеяться в своих самых смелых мечтах. Но были еще сотни и сотни людей по всей Америке, которые горели желанием собирать свои собственные компьютеры. В течение трех недель, состояние банковского счета MITS также изменилось. С отрицательного остатка на счете оно выросло до плюс $250,000.
Как это явление описывал Лес Соломон? "Единственное слово, которое приходило мне в голову, было 'волшебство'. Вы покупали Altair, собирали его, затем надо было покупать еще массу вещей, которые можно было в него воткнуть, и которые начинали работать. Это означало что вы странный человек, потому что только странные люди могли ночи напролет сидеть в своих подвалах и кухнях, припаивая разные детали к печатным платам, после чего машины начинали работать.
И вот произошел худший кошмар – появилась какая-то, никому не известная компания из Альбукерка, что в Нью-Мексико. И они собрали машину, которая представляет собой компьютер. А потом появился этот журнал, в котором была напечатана та статья, а тот компьютер был помещен на обложку. И эта надпись под картинкой: "Теперь вы можете построить свой собственный компьютер за четыре сотни долларов. Все что вам надо сделать – это послать чек в MITS в Альбукерке и они пришлют вам коробку с деталями". Причем большинство из этих людей не послали бы и пятнадцати центов в компанию, которая предлагает, например, подсветку для телефонов, правильно? Но около двух тысяч человек, не видев ничего в глаза, посылали чеки, платежные поручения, на три, четыре, пять сотен долларов каждое, в никому неизвестную компанию, в малоизвестный город, в штат, ничем не примечательный в техническом отношении. Но это были другие люди. Это были искатели приключений в новой стране. Это были те же люди, которые покоряли Дикий Запад в самом начале истории Америки. Они тоже были странными людьми, которые сами решали, куда они поедут: в Калифорнию, Орегон или куда одному Богу известно".
Эти люди были хакерами. Их также интересовало устройство систем, как и хакеров из МТИ, но не имея ежедневного доступа к PDP-6, они собирали свои собственные системы. Что это были за системы, было не так важно, более важен был сам процесс понимания, исследования и изменения этих систем. Акт творчества, благосклонное выражение силы в логическом и непротиворечивом мире компьютеров, где истина, открытость и демократия существовала в форме, более чистой, чем где-либо еще.
Эд Робертс позднее говорил об этой силе: "Когда вы говорите о могуществе конкретного человека, то вы обычно держите в голове: `Сколько людей ему подчиняются?` А если я вам дам армию в десять тысяч человек, то сумеете ли вы воздвигнуть пирамиду? Компьютер дает силу среднему человеку, только поступившему в старшие классы школы, с которой он за неделю в состоянии сделать расчетов больше, чем их сделали все вместе взятые математики, которые жили за тридцать лет до этого".
Типичным представителем людей, которых взбудоражила статья об Altair, был тридцатилетний инженер, по имени Стив Домпьер, человек с длинными русыми волосами и блеском зеленых глаз, работавший в Беркли по контракту. За год до того как появилась статья в Popular Electronics,он ехал по продуваемой всеми ветрами дороге над обрывом над Беркли по направлению в Лоуренсовский Зал Науки (Lawrence Hall of Science). Огромное, зловещее строение из бетона, больше похожее на бункер, в свое время было сценой для съемки фильма "Проект Форбина"(The Forbin Project), о двух разумных компьютерах, которое сотрудничали между собой и пытались взять власть над миром. Музей и образовательный центр финансировался за счет гранта, который поддерживал изучение наук. В начале 70-х годов за программу обучения компьютерной грамотности, которой занимался музей, отвечал один из подопечных Боба Альбрехта, по имени Боб Кан. В его распоряжении был большой компьютер с разделением времени производства компании Hewlett-Packard с телетайпными терминалами серо-стального цвета. Однажды Стив Домпьер посетил впервые в своей жизни этот зал, купив пятидесятицентовый билет на один час компьютерного времени, как если бы он купил билет на аттракцион "русские горки". Он рассматривал экспонаты музея, ожидая своей очереди, а затем вошел в комнату, в которой стояло тридцать грохочущих терминалов. У него было полное ощущение того, что он попал внутрь бетономешалки. Он ударил по клавише терминала, и строчный принтер отстучал ему: "ЗДРАВСТВУЙТЕ КАК ВАС ЗОВУТ". Он напечатал: "СТИВ". Принтер отпечатал ему в ответ: "ПРИВЕТ СТИВ ЧТО ВЫ ХОТИТЕ ДЕЛАТЬ". Стива как ветром сдуло из-за терминала.
Позднее он говорил об этом так: "Это была волшебная машина, внутри которой скрывался интеллект. Конечно же, я не понимал, как она работает. Но на лице любого человека было бы написано то же самое, по крайней мере, в течение первых четырех-пяти месяцев, пока вы не поняли бы, что на самом деле никакого разума здесь нет.
Крайне притягательно, в первую очередь то, что машина разговаривает с тобой и невероятно быстро выполняет математические расчеты". Для Стива пристрастие получило продолжение. Он играл в игры на системе, подобные Star Trek, или же беседовал с одним из вариантов программы ELIZA, написанной Джозефом Вейценбаумом. Он нашел книгу по программированию на BASIC и начал писать на ней небольшие маленькие программы. Он прочитал Computer Libи стал технологически политизированным человеком. Он купил себе телетайп домой и связывался с компьютером в Лауренс Холл по телефонной линии, на котором он часами играл в новую космическую игру Trek'73. А затем он услышал о компьютере Altair.
Он немедленно позвонил в Альбукерк, попросил у них каталог и через некоторое время получил его. В каталоге была масса замечательных вещей – набор для сборки компьютера, дополнительные приводы дисков, модули памяти, модули тактовых генераторов. Он заказал все. Это обошлось ему в четыре тысячи долларов. Себе в оправдание он говорил, что будет использовать эту новую компьютерную систему для ведения каталога журналов Popular Science: если бы ему понадобилась статья, скажем, о нагреве труб, то он бы набрал НАГРЕВ ТРУБ и компьютер бы ему ответил: НОМЕР 4, СТРАНИЦА 76, СТИВ! Спустя десять лет и много компьютеров, он даже близко не подойдет к решению этой задачи, потому что на самом деле ему нужен был компьютер для занятий хакерством, а не для построения какого-то тупого индекса.
Компания MITS написала ему письмо, в котором говорилось, что он послал слишком много денег; половина оборудования, которое он заказал, находилась еще на самых начальных стадиях разработки. Другая половина оборудования, которое он заказал, вообще не существовала, но MITS также работал над этими продуктами. Так что Стиву Домпьеру пришлось ждать.
Он прождал весь январь, затем февраль, а к первым числам марта он был уже настолько измучен ожиданием, что он приехал в аэропорт, сел на самолет, прилетел в Альбукерк, нанял машину и имея на руках только название улицы, начал ездить по городу в поисках этой компьютерной компании.
Он уже бывал в разных фирмах в Силиконовой Долине, и он полагал, что он знает, что ему следует искать: по его представлению это должно быть длинное, модерновое одноэтажное здание с большой зеленой лужайкой перед ним, на которой во всю работают поливальные системы, с надписью MITS вырезанной на вывеске из грубо обработанного дерева. Но на том месте, на которое указывал адрес не было ничего подобного: там находился потрепанный промышленный цех. Проехав взад и вперед несколько раз, он заметил маленькую надпись MITS, в углу окна небольшого торгового центра, между массажным салоном и прачечной. Если бы он посмотрел на рядом находящуюся парковку, то он бы наверняка увидел трейлер, в котором какой-то хакер жил последние три недели, ожидая когда его компьютер будет готов.
Домпьер вошел внутрь и обнаружил, что штаб-квартира компании состояла всего лишь из двух офисов, в одном из которых сидела одна девушка-секретарь, которая пыталась совладать с телефоном. Тот начинал звонить сразу же после того, как на нем клали трубку. Очередному звонившему, она отвечала одной и той же фразой: "Да, да, конечно, ваш компьютер скоро будет обязательно готов". Домпьер нашел Эда Робертса, который был в весьма хорошем расположении духа. Робертс рассказал ему свою золотую мечту о будущем компьютеров, о том что MITS собирается стать больше и влиятельнее чем IBM, а затем они прошли в одну из задних комнат, до потолка заваленной деталями. Посреди комнаты стоял инженер, который в одной руке держал переднюю панель, а во второй – пригорошню светодиодов. Это было все, что в настоящий момент представлял собой компьютер под названием Altair.
Система доставки наборов, которую использовала MITS, не соответствовала правилам организации почтовых отправлений принятых в США. В них не одобрялись прием денег по почте за товары, которые не существовали в действительности, кроме как в виде картинок на обложках журналов. Но на почту почти никто не жаловался. Когда к работе компании подключился Эдди Курри, чтобы помочь в сложившейся ситуации, то он обнаружил, что поведение в отношении некоторых пользователей в Чикаго было типичным: Один из парней особенно сильно жаловался, послав более чем тысячу долларов за год до этого, без всякого ответа. "Вы парни, просто обокрали меня, вы даже не хотите мне вернуть мои деньги назад!", — ругался он.
На что Курри ответил: "Прекрасно, сообщите мне ваше имя. И я скажу, чтобы бухгалтерия немедленно отослала вам чек с процентами". Человек на том конце провода быстро поменял тон. "О, нет. Мне это не нужно". Ему было нужно оборудование. "Все дело в менталитете", — вспоминал позднее Курри, "Было невероятно, насколько сильно люди хотели этот конструктор".
Эд Робертс был на высоте. Он был слишком занят, для того чтобы доводить дела до конца, беспокоиться о том, какая ситуация была с заказами еще совсем недавно. У него уже сейчас было заказов на миллион долларов, но его планы простирались еще дальше. Казалось, что с каждым днем появляются все новые и новые свидетельства того, что компьютерная революция свершилась прямо здесь. Даже Тед Нельсон, автор Computer Lib, позвонил ему и поздравил его. Также позвонил Боб Альбрехт и сказал, что он хотел бы написать книгу о играх на Altair, если Робертс пришлет ему рабочий прототип для обзора в PCC.
В конце концов, MITS смог вывезти за свои пределы некоторое количество готовых наборов. Стив Домпьер покинул офис только после того как Робертс вручил ему пластиковый пакет с деталями, с которыми он бы мог начать работу. Через несколько месяцев, UPS привезла ему дополнительные детали, и в конце концов Домпьер имел достаточно деталей для того чтобы собрать Altair под номером 4. Номер три достался тому парню с парковки, который начал распаивать его тут же на месте, при помощи паяльника работавшего от батарей. Каждый раз как у него возникала проблема, он выскакивал из своего трейлера и начинал доставать кого-нибудь из инженеров MITS, пока они не устанавливали причину. Немногим раньше собранный прототип уехал в PCC, у которого теперь было фантастическое преимущество перед остальными, потому что у них была уже готовая модель.
Собрать Altair было совсем непросто. Эдди Курри позже признал это, сказав: "Самым замечательным во всем этом [с точки зрения MITS] было то, что вам не приходилось тестировать все детали, которые рассылались клиентами, не надо было проверять отдельные узлы, и не надо было проверять работу машины в сборе.
Вы просто подбирали детали, укладывали их в пакеты и рассылали. На плечи бедного пользователя ложилась задача самостоятельно разобраться в том, как собрать все эти пакеты с мусором вместе". (На самом деле Эд Робертс объяснял, что, конечно, было бы дешевле собирать все это на заводе, так как иногда уставшие биться с компьютерами радиолюбители присылали недоделанные машины назад в MITS, и в этом случае компания самостоятельно и за свой счет доводила недоделанную работу до конца.)
Сам по себе процесс сборки был весьма поучительным, он содержал в себе курс по цифровой логике, искусству пайки, а также дух новизны. Проблема была в том, что даже если вам удавалось собрать компьютер, то все что вы имели в результате представяло собой коробку с мигающими светодиодами и с 256 байтами памяти. Программа в нем размещалась только после того, как вы вводили восьмиричные числа при помощи крохотных тумблеров, которыми легко можно было сломать ногти, а в случае проблемы, о ней можно было узнать только по перемигиванию светодиодов, которые также выводили информацию в восьмиричном виде. Но, какая, к черту, разница, как это приходилось делать? Это было начало начал, и это был компьютер.
Что касается People's Computer Company, то появление Altair 8800 было причиной для праздника. Все слышали о попытках создать систему, которая работала на менее мощном процессоре Intel 8008; неофициальное дочернее издание PCC называлось "Micro-8 Newsletter" и представляло собой причудливо сверстанную газету с микроскопическим шрифтом, которую публиковал учитель, человек, обожавший Intel 8008, и проживающий в г.Ломпок в Калифорнии. Но Altair, с его неправдоподобно низкой ценой, и чипом 8080, призводил эффект, весьма похожий на Второе Пришествие.
Первый номер PCC,вышедший в 1975 году посвятил целую страницу новой машине и отсылал читателей к статье в Popular Electronics, кроме того в PCCприводился рукописный комментарий Боба Альбрехта: "Мы соединяем чипы друг с другом. Если вы соберете домашний компьютер, или школьный или общественный компьютер, компьютер для игр или веселья на основе Intel 8008 или 8080, напишите письмо Дракону в PCC".
Ли Фельзенштейн, который занимался в PCC обзорами компьютерного железа, очень хотел посмотреть на эту машину. Самое лучшее что он видел до того, была "ТВ пишмашинка", над созданием которой работал Боб Марш, его товарищ по гаражу. Кроме того Ли время от времени переписывался с ее разработчиком – Доном Ланкастером. В дизайне похоже, была ошибка в очистке содержимого экрана по достижении конца страницы текста, схема "кружащегося дервиша" давала сбой перед тем как экран обновлялся новыми данными и Ли подумывал над тем чтобы сделать модуль, который бы это исправлял. Но с появлением статьи об Altair все пари, заключаемые по поводу того, что представляла из себя машина, перестали существовать. Фельзенштейн и Марш прочитали статью в Popular Electronicsи мгновенно поняли, что модель, описанная в журнале, была обманом в некотором роде, и что даже когда был готов настоящий Altair, он все равно оставался коробкой с набором мерцающих огоньков. И ничего больше! Это было просто логическим продолжением того, что знал любой, но никто не отваживался извлечь из этого пользу.
Это нисколько не рассердило Ли, он знал что значимость Altair состоит совсем не в технологическом совершенстве, или его полезности. Его ценность заключалась в цене и переспективе обладать собственным компьютером. Слияние этих двух позиций соблазняло людей заказывать конструкторы и собирать их у себя дома. Ли, не испытывавший никакого уважения к элитарным университетам типа МТИ, ликовал при открытии первого "колледжа" основанного на аппаратном хакерстве. Для него этим колледжом был Университет Альтаир, в котором вы получали диплом после завершения таких курсов как пайка, цифровая логика, техническая импровизация, отладка и обретения навыков, кого спросить в случае необходимости. После этого вы были готовы находиться в состоянии пожизненного аспирантства в соискании на кандидатскую степень по теме "Как заставить эту штуковину делать хоть что-нибудь".
Когда MITS выслал один из первых компьютеров в PCC, Боб Альбрехт одолжил его на недельку для Ли.
Он принес его в комнату Ефрема Липкина, где они уселись и принялись его разглядывать с большим любопытством, как обычно разглядывают творение искусства. Ли разобрал его, после чего начал мечтать о том что следовало бы, по его мнению, добавить в компьютер, так чтобы он стал больше похож на систему. В своем обзоре компьютера в PCC была приведена иллюстрация, на которой молния поражала небольшой городок, он написал: "Altair 8800 имеет, по крайней мере две вещи, за которые его стоит купить: он здесь и он работает. Все это гарантирует, что в минимум течение всего следующего года он будет оставаться любительской машиной... "
PCCчасто отводил место на своих страницах для этой машины, которая была центром теперь уже неизбежной революции. Но как бы ни был велик энтузиазм Боба Альбрехта по поводу Альтаир, он все еще чувствовал, что главное, чем он должен был заниматься это рассказывать и показывать собственно магию вычислений, а совсем не сумашествие по печатным платам и микросхемам, что чувствовали аппаратные хакеры, ломившиеся заказывать компьютеры Altair. Среди множества электронщиков, зависавших в PCC, выделялся один по имени Фред Мур, идеалист, высказывавший ряд весьма политизированных идей в отношении компьютеров. Он спросил у Альбрехта, сможет ли тот организовать класс в PCC, который бы занимался компьютерным железом. Альбрехт начал колебаться.
Это был классический конфликт между хакером и управленцем. Альбрехт относился к управленцам и хотел, чтобы магия вычислений распространялась дальше и больше, и рассматривал решительный фанатизм высокоуровневого хакерства как вторичную вещь. Хакеры компьютерного железа напротив, хотели бы заниматься непосредственно машинами, разбираться в них настолько глубоко, чтобы достичь той точки, где мир находился в своей самой чистой форме, "где был либо бит, либо ничего", по словам Леса Соломона, мира, где политика и социальные проблемы были просто неуместны.
Самое смешное в этой ситуации было то, что Фред Мур – человек, который возглавлял этот спуск к таинствам аппаратуры, по жизни был больше управленцем, чем хакером.
Фред Мур интересовался компьютерами не только лишь по причине удовольствия, которое получали программисты, поглощенные целиком своей работой, но также за способность компьютеров собирать вокруг себя людей. Фред был бродячим активистом, проповедником ненасилия, и верил, что большинство проблем может быть разрешено, в случае если люди могут вместе собраться, поговорить и обменяться мнениями и способами решения проблем. Иногда, в служении этим мечтам, Фред Мур делал весьма странные вещи.
Один из самых памятных моментов произошел с ним четырьмя годами раньше, в 1971 году, во время вечеринки закрытия Whole Earth Catalog.Редактор Стюарт Бранд видимо решил превратить эту гулянку по поводу прощания с каталогом в полный беспорядок, объявив что он хочет подарить двадцать тысяч долларов, а пятнадцати тысячам участников вечеринки было предоставлено право решать кому будут передана эта сумма. Объявление было сделано в 22:30, в следующие десять часов вечеринка превращалась попеременно то в митинг на площади, то в парламентскую конференцию, то в бурные дебаты, переходившие в шумную перебранку, то в цирк и hitching session. Народу поуменьшилось: где-то в три часа ночи общество покинул Ай Чинг с неубедительным результатом. Затем слово взял Фред Мур. Репортер позднее описывал его как "молодой человек с волнистой гривой волос и бородой, говоривший с сильным и серьезным выражением". Мур был рассержен тем, что деньги расцениваются как спасение и людей просто покупают. Он расценивал все это как наркотик. Он сказал собравшейся толпе, что гораздо важнее чем деньги то событие, которое сейчас перед ними происходит. Он напомнил, что один поэт просил денег на то, чтобы опубликовать книгу своих стихов, и кто-то сказал: "Мы знаем где ты сможешь найти бумагу", а кто-то еще начал говорить о дешевом принтере… и Фред подумал что может быть людям совсем не нужны деньги для того чтобы получить то что они хотят, а им нужны они сами. Чтобы доказать эту точку зрения, Фред начал собирать костер, чтобы сжечь на нем купюры.
Затем собравшиеся решили устроить голосование по поводу того, стоит ли вообще тратить деньги. Мур не стал участвовать в голосовании, так как голосование с его точки зрения было способом разделить людей и настроить их друг против друга. Его протест против голосования так расстроил начинание, что опросить аудиторию не получилось. Затем, после еще многих разговоров и выступлений, Мур начал писать воззвание, в котором в частности говорилось, "мы чувствуем, что объединение людей, которые собрались здесь сегодня вечером гораздо важнее, чем деньги и являются более важным ресурсом", и он попросил собравшихся оставить ему свои имена и координаты, чтобы в дальнейшем поддерживать с ними связь. После того как взошло солнце и когда осталось не более двадцати человек, они послали все к черту и отдали деньги Фреду Муру. Как писал один из журналистов в Rolling Stone: "Казалось что Мур получил эти деньги в силу своей настойчивости, только потому что он и был должен получить их…. Мур некоторое время походил по округе, смущенный и немного испуганный, пытаясь найти попутчиков, которые бы отвезли его назад в Пало Альто и время от времени громко спрашивал окружающих следует ли ему положить эти деньги на счет в банке… после чего он понял ,что у него нет счета в банке".
Фред Мур никогда не клал деньги в банк (он говорил: "Они разжигают войну") но в конце концов он раздал тысячи долларов на благотворительность. Этот опыт открыл для него две вещи. Одну он знал: деньги – это зло. Другая заключалась в том, что сила людей в их объединении, в том что они могут делать безденег, только лишь собираясь вместе и используя только то что у них было от природы. Именно поэтому Фреда Мура так волновали компьютеры.
Мур занимался компьютерами уже в течение нескольки лет, начиная с того момента как он начал захаживать в Стэнфордский Медицинский Центр в 1970 году. Он путешествовал по округе вместе с маленькой дочерью на своем автобусе Volkswagen, и он иногда оставлял ее в автобусе, пока сам играл на компьютере.
Однажды он настолько увлекся, что в вычислительный центр пришел полисмен, который интересовался тем, не знает ли кто о маленькой девочке, которую забыли на парковке.
Он видел в компьютере вещь, которая бы облегчила жизнь, путь, которым люди могли бы управлять своим окружением. Он видел это в детях, которые занимались компьютерными играми, в классах PCC. Дети играли и весело проводили время. Фред вел тринадцать из этих уроков в неделю, и много думал над тем, как компьютеры могут помогать альтернативщикам, сохраняя информацию о всех них в больших базах данных. А после того как появился Altair, он подумал, что люди должны собираться вместе и обучать друг друга тому, как следует ими пользоваться. Он не сильно разбирался в компьютерном железе, ничего не понимал в проектировании, но он знал что люди во время занятия будут друг другу помогать, и в конце концов научаться выполнять с его помощью определенные задачи.
Бобу Альбрехту не понравилась эта идея, поэтому занятий по компьютерному железу так и не появилось в расписании.
Фред Мур поговорил по этому поводу с другим человеком, также находившимся на орбите PCC, по имени Гордон Френч, который был инженером-консультантом, самостоятельно построившим самодельный или "домашней выделки", как назвали хакеры компьютер собранный на Intel 8008, который был более или менее работоспособен. Он назвал свою систему Chicken Hawk ("Охотник за цыплятами"). Гордону Френчу нравилось собирать компьютеры также как людям нравиться доставать двигатели из своих автомобилей и переделывать их. Это был долговязый и неуклюжий парень с широкой, кривой улыбкой и длинными, рано поседевшими волосами на голове. Ему нравилось поговорить о компьютерах, и если Гордон Френч увлекался этой темой, то было похоже на прорыв трубы и поток не останавливался до тех пор, пока бригада водопроводчиков с большими гаечными ключами и хомутами не придет и не устранит источник фонтанирующего потока. Желание встречаться с себе подобными привело его в PCC.
Ему не удалось войти в совет директоров PCC. Ему также не нравилось что постепенно прекратились ужины вскладчину по средам. Во всю продавался Altair, люди по нему сходили с ума. Было самое время объединиться, но для этого не было никакого способа. Поэтому Френч и Мур решили организовать группу людей, заинтересованных в сборке компьютеров. Свою собственную аппаратную группу, в которой будет много хороших разговоров о компьютерах, будет обмен электронными технологиями и возможно пара демонстраций последних приобретенных штуковин. Это будет регулярная тусовка аппаратных хакеров, которые смогут посмотреть, что получиться из кой-чего большего, чем случайные сборища.
На доске для важных объявлений в PCC, в Лауренс Холл, в нескольких школах и в офисах нескольких компаний, которые занимались высокими технологиями, Фред Мур пришпилил объявления, в которых говорилось:
ГРУППА КОМПЬЮТЕРНЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ– ЛЮБИТЕЛЕЙ.
КЛУБ КОМПЬЮТЕРНЫХ САМОДЕЛЬЩИКОВ….
В общем, вы сами придумаете ему название.
Вы собираете свой собственный компьютер? Терминал? Терминал из телевизора?
Устройство ввода/вывода? Или еще какую-нибудь цифровую черную волшебную коробку?
Если это так, то можете прийти на собрание людей с аналогичными интересами.
Обменивайтесь информацией, делитесь идеями, помогайте в работе над любыми проектами…
Встреча была назначена на пятое марта 1975 по адресу Гордоновского Менио Парк. Фред Мур и Гордон Френч занялись организацией сцены для дальнейшего расцвета хакерской мечты.
