Судный день
Your dream world is just about to end
-- from `Dreamworld', on Diesel and Dust by Midnight Oil
На другом конце земного шара британские хакеры Пад и Гэндальф с ужасом узнали о том, что австралийские власти схватили троих хакеров The Realm. Однажды Электрон просто исчез. Некоторое время спустя растворился Феникс. Затем на германскую ББС Lutzifer потекли сообщения из газет и от других австралийских хакеров.
Ещё кое-что беспокоило Пада. В одном из своих хакерских набегов он нашел файл очевидно написанный Юджином Спаффордом, в котором тот выражал беспокойство как бы британские хакеры - читай Пад и Гэндальф - не создали на основе червя RTM нового червя и не запустили его в Интернет. Неназванные британские хакеры смогли бы принести хаос в тысячи узлов Интернет.
Правда, Гэндальф и Пад захватили копии исходных кодов различных червей. Они блуждали внутри SPAN, пока не оказались лицом к лицу с копией червя Father Christmas. После успешного взлома машины Рузелла Бранда в ЛЛНЛ они ловко захватили полную копию червя WANK. Также на машине Бранда они обнаружили описание как кто-то вломился в SPAN в поисках кода червя WANK, но не нашел его. "Это я вломился в SPAN, чтобы осмотреться", засмеялся Гэндальф, пересказывая историю Паду.
Не смотря на их разрастающуюся библиотеку червей, у Пада не было намерения писать такого червя. Он разыскивал коды, чтобы просто посмотреть какой метод атаки использовал червь и, возможно, научиться чему-то новому. Британские хакеры гордились, что никогда не наносили повреждений взламываемым системам. Когда они узнавали, что их действия обнаружили - например, в Университете Бата, Эдинбурге, Оксфорде и Стратклуде - они писали админам записки, подписанные 8lgm. Записки былы не просто выражением эго - это была возможность сказать админам, что они не собирались вредить их системам.
В одном университете админы подумали, что 8lgm - это необычная разновидность бельгийского слова, и что хакеры, из ночи в ночь посещавшие их системы, были из Бельгии.
В другом университете админы пришли к другому выводу о его значении. Когда утром они пришли на работу и увидели, что хакеры всю ночь играли с их системой, то стали многозначительно переглядываться и говорить друг другу: "Наши eight little green men (восемь маленьких зеленых человечков) опять были здесь".
В Университете Ланкастера хакеры написали админам сообщение, в котором говорилось: "Не делайте никаких выходок. У нас хорошая репутация по всему миру, поэтому, пожалуйста, не бросайте на неё тень и не сочиняйте историй о нарушениях в работе вашей системы. Не дышите на нас, но помните о нас." Независимо откуда пришло сообщение, оно было таким.
Тем не менее Пад рассматривал сценарий, по которому Спаф подтолкнет бешеную панику среди компьютерной безопасности и правительственных агентств и попытается повесить на британских хакеров как можно больше тех вещей, которых они никогда не делали. Подполье видело, что в атаке на хакеров Спаф был взбешен, в основном в ответ на червя RTM. И еще потому, что Гэндальф взломал машину Спафа.
Крах австралийцев, объединенный с обнаружением файла Спафа, произвел на Пада глубокое впечатление. Всегда осторожный, он решил отказаться от хакинга. Это было трудное решение и прекратить использовать системы из ночи в ночь было не так легко. Однако, перед лицом того, что произошло с Электроном и Фениксом, продолжение хакинга казалось не стоящим риска.
Когда Пад отказался от хакинга, он купил себе NUI, поэтому он мог законно посещать места вроде Альтос. NUI был дорог - около 10 фунтов стерлингов в час (здесь и далее везде фунты стерлингов. перев.) - но он никогда не зависал там надолго. Неторопливые чаты, которыми он когда-то наслаждался на Альтос, были вне вопроса, но он по крайней мере мог переписываться со своими друзьями, такими как Теорема и Гэндальф. Были и менее дорогие способы поддерживать дружбу с Гэндальфом, который жил в Ливерпуле - только в часе езды. Но это было бы не то же самое. Пад и Гэндальф никогда не встречались и даже не разговаривали по телефону.
Они говорили в онлайне и по email. Это их связывало.
Кроме того у Пада были и другие причины отказаться от хакинга. В Британии хакинг был дорогой привычкой из-за повременной оплаты за локальные звонки в British Telecom. В Австралии хакер мог часами висеть на линии, прыгая от одного компьютера к другому через всю сеть - и всё по цене одного локального звонка. Как и австралийцы Пад мог начать хакерскую сессию с местного университета или диалапа х.25. Однако ночная хакерская сессия могла всё же стоить ему 5 или более фунтов - значительные деньги для безработного молодого человека. Пад и раньше силой останавливал хакинг на короткие промежутки времени, когда заканчивалось его денежное пособие.
Хотя Пад не думал, что в начале 1990 его смогут преследовать за хакинг через суд, он знал, что в августе Британия собирается принять собственное уголовное компьютерное законодательство - акт о компьютерных злоупотреблениях 1990. И 22-летний хакер решил, что будет лучше уйти, пока его не поймали.
Так он и сделал, по крайней мере на некоторое время. В июле 1990-го Гэндальф соблазнил его на один последний хак, перед тем как новый акт вступит в силу. В последний раз, говорил ему Гэндальф. После этого последнего броска Пад снова забросил хакинг.
Акт о компьютерных злоупотреблениях прошел в законодательство в августе 1990-го вслед за двумя предложениями по этой теме. В 1987-м шотландское законодательное собрание представило предложение объявить незаконным неавторизованный доступ к данным, но только если хакер попытается "захватить преимущество или навредить другому человеку, включая случайный ущерб". Если просто, по рекомендациям этого предложения хакинг не был преступлением. Однако в 1989-м Законодательное Собрание Англии и Уэлса представило своё собственное предложение, по которому неавторизованный доступ рассматривался как преступление независимо от намерения - эта рекомендация в конечном счете была включена в закон.
Позже в 1989-м, консерватор Мишель Колвин представила в британском парламенте частный законопроект.
С её поддержкой другой консерватор, откровенный антихакерский критик Эмма Николсон, разожгла по этому поводу общественные дебаты и гарантировала успешное прохождение законопроекта через парламент.
Как-то в ноябре 1990-го Пад разговаривал с Гэндальфом в онлайне и его друг предложил еще один хак - только один, просто тряхнуть стариной. Хорошо, подумал Пад одноразовая вещь вряд ли повредит.
Вскоре Пад снова регулярно хакал, и когда Гэндальф пытался остановиться, Пад соблазнял его вернуться к любимому времяпровождению. Они были как два мальчика в школе, приносящие друг другу неприятности - неприятности того вида, которые всегда приходят парами. Если бы Пад и Гэндальф не знали друг друга, в 1990-м они наверняка ушли бы далеко от хакинга.
Раз уж они оба вернулись к старым вещам, они попытались разрядить напряженное ожидание поимки. "Эй, ты знаешь", шутил Гэндальф в онлайне, "если мы когда-нибудь и встретимся, то это возможно произойдет в полицейском участке."
Полностью непочтительный и всегда приподнятый Гэндальф доказал, что может быть настоящим другом. Пад редко встречал такого товарища по путешествию в реальном мире, уже не говоря об онлайн. То, что другие, особенно некоторые амеиканские хакеры, рассматривали как колкость, Пад воспринимал как превосходное чувство юмора. Для Пада Гэндальф был лучшим m8r, который у него когда-либо был.
Временами когда Пад избегал хакинг, Гэндальф поддерживал дружбу с другим товарищем по имени Ванди (Wandii), тоже из северной Англии. Ванди никогда не играл значительную роль в международном компьютерном подполье, но он много времени потратил на взлом европейских компьютеров. Ванди и Пад с удовольствием общались, но они никогда не были близки. Они были только знакомыми, ограничены связями с Гэндальфом в подполье.
В середине июня 1991-го Пад, Гэндальф и Ванди находились на пике. По крайней мере один из них - а часто больше - уже взломал системы, принадлежавшие Европейскому Сообществу в Люксембурге, Файненшл-Таймс, британскому министерству обороны (BMD), иностранных дел, НАСА, банку инвестиций SG Warburg в Лондоне, Oracle и другие машины в сети JANET, которые они даже не могли вспомнить.
Также Пад захватил сеть, классифицируемую как военную систему НАТО. Они с абсолютной непринужденностью перемещались через пакетно-коммутируемую сеть (PSS) British Telecom, которая была похожа на сеть х.25 Tymnet.
Девиз Гэндальфа был: "If it moves, hack it".
---
27 июня 1991-го Пад сидел в гостинной комфортабельного дома своих родителей в Манчестере, наблюдая последние угасающие остатки самого длинного дня в году. Он любил лето, любил просыпаться от солнечных лучей, крадущихся сквозь щели жалюзей в спальне.
Около 23:00 он включил свой модем и компьютер Atari 520 в гостинной. В доме было два компьютера Atari - показатели его глубокого энтузиазма в компьютерах, ведь ни его брат, ни родители не интересовались программированием. Однако, большинство времени Пад оставлял старший Atari в одиночестве. Его младший брат, растущий химик, использовал его для написания своих тезисов по DhD.
Перед диалом Пад проверил, что никто не говорил по единственной домашней телефонной линии. Найдя её свободной, он пошел проверять свою почту на Lutzifer. Понаблюдав несколько минут за коннектом с германской ББС, он огляделся и прислушался. Пад подумал, слышали ли его брат или родители, смотрящие телек в задней комнате, этот скрип.
Звук стал отчётливее, Пад осмотрелся вокруг и посмотрел на холл. В долю секунды дверь разлетелась на куски, оставляя сломанное дерево на раме. Как-будто кто-то въехал в неё на машине.
Неожиданно через порог передней двери ворвалась группа мужчин и помчалась вдоль длинного холла и по покрытой коврами лестнице в спальню Пада.
Всё ещё сидя внизу за компьютером, Пад стремительно отключил модем и компьютер, обрывая соединение и выключая экран. Он повернулся к движению у двери и напряг слух. Что происходит наверху? Если бы он не был крайне удивлен, он бы засмеялся. Он понял, что когда полиция проследила модемную линию в его спальню, они представляли себе обычный стереотип хакера, о котором они возможно когда-либо читали. Мальчик. В своей спальне. Ссутулившийся за компьютером.
Поздно ночью.
В спальне они обнаружили молодого человека за компьютером. Но это был не он и не тот компьютер. Допрос брата Пада занял у полиции почти 10 минут, пока они не уяснили свою ошибку.
Услышав шум, в холл ворвались родители Пада, в то время как Пад выглядывал из дверного проема в гостинной. Полицейские офицеры в униформе сопроводили всех в комнату и начали задавать Паду вопросы.
"Вы используете компьютеры? Вы используете имя Пад в компьютерах?" спрашивали они.
Пад пришел к выводу, что игра закончена. Он правдиво отвечал на их вопросы. В конце концов, хакинг был не таким уж серьезным преступлением, подумал он. Совсем не то же, как если бы он украл деньги. Это могла быть драма, но она была спокойной. Сейчас полицейский наденет ему наручники и скоро всё это закончится.
Полиция отвела Пада в спальню и продолжала задавать ему вопросы, пока они проводили обыск. Спальня была комфортабельной, с небольшой грудой одежды в углу, несколькими ботинками, расеянными по комнате, кривой занавесью и коллекцией музыкальных постеров Джимми Хендрикса и The Smiths на стенах.
Группа полицейских кружила вокруг компьютера. Один из них начал обыскивать книги Пада по ПК на полках, проверяя каждую. Несколько излюбленных работ Spike Milligan. Несколько старых шахматных книг ещё с тех времен, когда он был капитаном местной шахматной команды. Книги по химии, только для удовлетворения любопытства. Книги по физике. Учебник по океанографии. Книга по геологии, купленная после посещения пещеры, возбудившей его интерес в образовании скал. Мать Пада, няня и его отец, инженер-электронщик, всегда поощряли детский интерес к науке.
Полисмен вернул эти книги на полки, забрав только компьютерные книги, учебник по программированию и математике, которые Пад взял в Университете Манчестера. Офицер аккуратно положил их в пластиковые коробки для улик.
Затем полиция прошлась по музыкальным записям Пада: The Stone Roses, Pixies, New Order, The Smiths и много индийской музыки из процветающей манчестерской музыкальной сцены.
Никаких доказательств чего-нибудь, но там были пробы электронной музыки.
Другой полисмен открыл шкаф Пада и оглядел изнутри. "Есть здесь что-нибудь интересное?" спросил он.
"Нет", ответил Пад. "Все конечно здесь." Он показал на коробку компьютерных дисков.
Пад не думал, что он многое выиграет, заставив полицию разорвать это место на кусочки, если они в любом случае найдут то, что ищут. Ничто не было спрятано. В отличие от австралийских хакеров Пад вообще не ждал полиции. Хотя часть данных на его жестком диске была зашифрована, в незашифрованных файлах имелось множество инкриминирующих доказательств.
Пад не мог точно расслышать о чем говорили родители с полицией в другой комнате, но он мог сказать, что они были спокойны. Почему они не должны были? Их сын не сделал ничего ужасного. Не побил никого в пабе и не ограбил. Он не вел машину в пьяном виде. Нет, думали они, он только игрался с компьютерами. Возможно залез туда, где ему не следовало быть, но это трудно было назвать серьезным преступлением. Им не надо было волноваться. Он не собирался идти в тюрьму или что-либо подобное. Полиция пришла бы к тому же выводу. Мать Пада даже предложила приготовить чай для полиции.
Один из полицейских прервал разговор с Падом, чтобы сделать глоток чая. Оказалось он знал, что Пад был на пособии, и с полностью серьезным лицом сказал: "Если вы ищите работу, почему бы вам не поискать работу в полиции?"
Пад сделал паузу, чтобы удостовериться в реальности. Он был здесь, настигнутый дюжиной полицейских офицеров, включая представителей BT и отдела компьютерных преступлений Скотленд Ярда, за взлом сотен компьютеров, и этот товарищ хотел знать почему он просто не стал полисменом?
Он постарался не смеяться. Даже если бы его не арестовали, он никогда не рассматривал возможность присоединиться к полиции. Никогда за миллион лет. Его семья и друзья, представители среднего класса, были крайне настроены против власти. Многие знали, что Пад был хакером и какие сайты он захватил.
Их отношение было таким: Хакинг Большого Брата? Удачи тебе.
Родители поощряли интерес Пада в компьютерах, но также волновались, что их сын тратил огромное количнство времени, прилипнув к экрану. Их смешанные чувства отражались в собственном случайном беспокойстве Пада.
Во время глубокого бесконечного ночного хакинга он неожиданно садился прямо и спрашивал себя: Что я делаю около грёбанного компьютера весь день и ночь? О чем ты думаешь? Провести так всю жизнь? Тогда он уходил от хакинга на несколько дней или недель. Он шел вниз в университетский паб выпить в его в основном мужской компании друзей из университетской группы.
Высокий, с короткими коричневыми волосами, стройным телосложением и красивым лицом, гладкоговорящий Пад мог быть вполне привлекательным для многих интеллектуальных девушек. Проблема была в том, чтобы найти таких девушек. Он не так много встречал их в своем университете - на его математическом и компьютерном курсе было только несколько девушек. Поэтому он и его друзья боготворили центральные манчестерские ночные клубы за социальную обстановку и хорошую музыку.
Пад спутился вниз вместе с одним из офицеров и понаблюдал за тем, как полицейский отсоединяет его 1200-бодный модем и помещает в пластиковую коробку. Полицейские отсоединили кабели, связали их вместе и поместили в маркированные пластиковые пакеты. Они забрали его 20-мегабайтный винчестер и монитор. Упаковав всё в целую кучу пластиковых коробок и меток.
Один из офицеров пригласил Пада к передней двери. Дверь всё ещё болталась на искалеченной дверной раме. Вместо того, чтобы постучаться, полиция сломала дверь, потому что они хотели поймать хакера во время работы. Офицер приказал Паду следовать за ним.
"Пошли", сказал он, ведя хакера в ночь. "Мы едем в участок."
Пад в одиночестве провел ночь в камере полицейского участка Salford Crescent. С ним не было ни грубых преступников, ни других хакеров.
Он лег на одну из металлических кроватей, расположенных по периметру камеры, но сон все не шел.
Пад задавался вопросом арестовали ли Гэндальфа тоже. Ничто не говорило об этом, но с другой стороны, полиция была бы крайне тупа, если бы посадила двух хакеров вместе. Он перевернулся, пытаясь выбросить мысли из головы.
Пад попал в хакинг почти случайно. По сравнению с другими в подполье он занялся им в большом возрасте - около 18. Альтос стал катализатором. Посещая ББСки, он прочитал файл, не только описывающий что такое Альтос, но и как попасть туда при помощи NUI. В отличие от австралийского подполья эмбриональное британское подполье не испытывало нехватки в NUI. Кто-то обнаружил базу данных NUI BT и разослал её по ББСкам по всей Англии.
Пад проследовал инструкциям в файле с ББС и вскоре обнаружил себя на германском чат канале. Как и Теорема, он удивился новому храброму миру, живущему на Альтос. Это было великолепно, большая международная тусовка. В конце концов, не каждый день ему удавалось поговорить с австралийцами, швейцарцами, немцами, итальянцами и американцами. Вскоре он стал заниматься хакингом, как и многие другие постояльцы Альтос.
Хакинг как концепция всегда интриговала его. Ещё подростком его ослепил фильм War Games. Идея, что компьютеры могут соединяться друг с другом по телефонным линиям, привела в восторг 16-летнего парня, наполняя его мозг новыми идеями. Как-то после этого он увидел по ТВ репортаж о группе хакеров, которые использовали свои хакерские навыки, чтобы переместить спутник в космосе - та же история, которая первой поймала воображение Электрона.
Пад вырос в Великом Манчестере. Более чем веком раньше это место было городом текстильного бума. Но процветающая экономика не принесла массам большого богатства.
Манчестер носил индивидуальность города рабочего класса, места, где люди часто ненавидели учереждения и не доверяли символам власти. 1970-е и 1980-е не были хорошими для большинства в Великом Манчестере из-за безработицы и упадка города, изуродовавших когда-то гордый текстильный центр. Но этот упадок только усилил решение большинства из рабочих бросить вызов символам власти.
Пад не жил среди широких масс. Он жил в пригородной буржуазной области, в старом рабочем городке, удаленном от мрачных внутрегородских улиц. Но, в отличие многих людей с севера, он ненавидел претензии. Действительно, он теплил в себе здоровый градус скептицизма, возможно потому, что происходил из культуры помощников, чье любимое времяпровождение было в пабе.
Этот скептицизм был в нем в полной силе, когда он смотрел историю о том, как хакеры передвинули спутник, но так или иначе идея преодолела контрольные точки и захватила его воображение, как это произошло с Электроном. Он чувствовал желание самому проверить было ли это правдой и он начал хакинг со взрывом энтузиазма. Сначала это были умеренно интересные системы. Затем он переместился в системы больших имен - компьютеры, принадлежавшие большим институтам. В конечном счете, работая с австралийцами, он узнал компьютеры-цели экспертов компьютерной безопасности. Там таились все сокровища.
Утром в полицейском участке охранник дал Паду на завтрак нечто, что могло бы сойти за еду. Затем его сопроводили в комнату для допросов с двумя офицерами и представителем BT.
Нужен ли ему адвокат? Нет. Ему нечего скрывать. Между тем, полиция уже захватила все свидетельства в его доме, включая незашифрованные данные логов хакерских сессий. Как он мог с этим спорить? Поэтому он предстал перед своими строгими следователями и охотно ответил на все вопросы.
Неожиданно вещи начали принимать другой оборот, когда они начали спрашивать о "повреждениях", которые он нанес внутри компьютеров Лондонского Политехнического. Повреждения? Конечно Пад ничего не повредил.
Да, сказал ему полицейский. Повреждения стоимостью почти в четверть миллионоа фунтов.
Пад задохнулся от ужаса. Четверть миллиона фунтов? Он вспоминал свои многочисленные набеги на систему. Он немного повредничал, изменив пригласительное сообщение на "Привет" и подписавшись 8lgm. Он сделал несколько аккаунтов для себя, чтобы мог зайти позже. Это не было чем-либо особенным, потому что он и Гэндальф взяли для себя привычку создавать в системах JANET аккаунты под названием 8lgm.
Он также стер логи своей дейтельности, чтобы прикрыть следы, но снова, в этом не было ничего необычного, и он конечно не удалял никаких данных пользователей. Все это было только немного забавным, игра в кошки-мышки с администратором системы. Конечно это был другой хакер?
Нет, они считали, что это он. 80 следователей из ВТ, Скотленд Ярда и других мест 2 года преследовали хакеров 8lgm. У них были телефонные записи, логи, захваченные из его компьютера, и логи из хакнутых мест. Они знали, что это был он.
В первый раз до Пада дошла истинная серьезность ситуации. Эти люди каким-то образом верили, что он совершил серьезный криминальный проступок, что он был злонамерен.
Через 2 часа допросов они посадили Пада обратно в его камеру. Остальные вопросы завтра, сказали они ему.
Позже этим вечером пришел офицер и сказал Паду, что пришли его мать и отец. Он может встретиться с ними в комнате для свиданий. Разговаривая через стеклянный барьер, Пад пытался успокоить своих обеспокоенных родителей. Через 5 минут офицер сказал семье, что визит закончен. Среди поспешных прощаний под пристальным взглядом охранника родители Пада сказали ему, что принесли ему кое-что почитать в камере. Это был океанологический учебник.
Вернувшись в камеру он попытался читать, но не мог сконцентрироваться. Он снова и снова проигрывал свои визиты в Лондонский Политехнический в поисках того, как он мог неосторожно нанести ущерб в 250000 фунтов. Пад был очень хорошим хакером; не то чтобы как 14-летний малый пробирался через системы как слон в посудной лавке. Он знал как войти и выйти из системы, не повреждая её.
Вскоре после 20:00, когда Пад сидел на своей койке, размышляя об ущербе, ему показалось, что камеру наполняет мрачная музыка. Медленное, почти незаметное стенание тонко трансформировалось в торжественные, но неразборчивые ноты. Было похоже на музыку уэлсского хора и она шла сверху.
Пад посмотрел вверх на потолок. Музыка, все мужские голоса, резко остановилась, затем началась снова, повторяя те же тяжелые трудные ноты.
Хакер улыбнулся. Хор местной полиции упражнялся прямо над его камерой.
После другой прерывистой ночи Пад предстал перед еще одним допросом. Полицейские задавали множество вопросов, но похоже они не слишком разбирались в компьютерах. Ну хорошо, далеко не так хорошо как любой хороший хакер. После вопоса они смотрели на парня из ВТ, как-будто говоря: "Это имеет смысл?" Парень из ВТ слегка кивал и затем полицейский смотрел обратно на Пада, ожидая ответа. Большинство времени он мог расшифровать о чем они думали, когда пытались спросить, и он отвечал соответственно.
Затем его заперли обратно в камере, пока составлялись обвинительные акты. Снова в одиночестве Пад еще раз подумал был ли схвачен Гэндальф. Вместо ответа Пад услышал телефонные тоны, раздающиеся сверху. Похоже, что полицейский проигрывал их снова и снова. Из этого он узнал, что Гэндальфа тоже схватили.
В компьютере Гэндальфа был диалер с манипулируемыми тонами. Звук был такой, как-будто полицейский играл с ними, пытаясь понять.
Итак, через 2 года Пад наконец встретится с Гэндальфом. Как он выглядит? Был ли он таким же химиком в жизни как онлайн? Пад чувствовал, что знал Гэндальфа, его сущность, но встреча могла быть немного проблематичной.
Объясняя, что бумажные работы, включая обвинительные акты, наконец завершены, полицейский офицер открыл двер камеры Пада и вывел его в холл, сообщая, что он встретится с Гэндальфом и Ванди. Большое количество полицейских образовало полукруг вокруг двух молодых людей. В дополнение к Отделу Компьютерных Преступлений Скотленд Ярду и ВТ по крайней мере 7 других полицейских органов были вовлечены в 3 рейда, включая тот в Манчестере, Мерсесайде и Западном Йоркшире. Офицеры были любопытны по поводу хакеров.
Втечение почти 2 лет расследований полиция даже не знала как хакеры выглядят. После такого долгого трудного преследования полиция вынуждена была еще немного подождать, потому что они хотели повязать каждого хакера, пока они были в онлайне. Это значило следить за домом каждого хакера, пока они не зайдут куда-нибудь.
Полиция терпеливо ждала и, наконец, провела рейды на хакеров в пределах 2 часов, чтобы у них не было времени предупредить друг друга.
Итак, в конце долгого преследования и своевременной операции полиция хотела взглянуть на хакеров вблизи.
Офицер подвел Пада к группе и представил Гэндальфа. Высокий, с каштановыми волосами и бледной кожой, он был немного похож на Пада. Два хакера застенчиво улыбнулись друг другу, прежде чем один полицейский указал на Ванди, 17-летнего школьника. Пад не взглянул на Ванди, потому что полиция быстро выстроила хакеров в шеренгу, с Гэндальфом посередине, чтобы разъяснить им некоторые детали. Их преследовали по Акту Компьютерных Злоупотреблений от 1990. Когда дата суда будет установлена, они будут об этом уведомлены.
Когда, наконец, им позволили уйти, Ванди куда-то исчез. Пад и Гэндальф вышли наружу, нашли пару скамеек и развалились на них, греясь на солнце и болтая в ождании поездки домой.
С Гэндальфом было так же просто говорить лично как и онлайн. Они обменялись телефонными номерами и рассказами о полицейских рейдах. Перед допросом Гэндальф настоял на встрече с адвокатом, но когда адвокат прибыл, у него не было даже самого небольшого понимания в компьютерных преступлениях. Он посоветовал Гэндальфу рассказать полиции все, что они хотят знать, что хакер и сделал.
Суд состоялся в Лондоне. Пад задавался вопросом почему. Почему суд проводили на юге, если все хакеры были с севера. В конце концов, ведь в Манчестере имелся суд, который был достаточно знаком с их преступлениями.
Возможно, всё дело в том, что Скотленд Ярд находился в Лондоне. Возможно, они отправили туда все документы. Возможно, потому что они обвинялись во взломе компьютеров, находящихся под юрисдикцией Центрального Уголовного Суда - суда, который был Old Bailey в Лондоне. Но другая сторона Пада опасалась другого предположения - предположения, которое, казалось, утвердилось после нескольких процедурных появлений в 1992-м. Суд был назначен на 1993. Когда в 1992-м Пад прибыл в Окружной Суд на Боу Стрит для защиты, он, как и ожидал, увидел журналистов.
Несколько хакеров развернули реющийся флаг подполья. После суда один из незнакомцев подошел к Паду, отвел в сторону и воскликнул с энтузиазмом: "Отличная работа, Падди!" Пад только посмотрел на него удивленно и улыбнулся. Он не знал как ответить незнакомцу.
Как и три австралийских хакера, Пад, Гэндальф и малоизвестный Ванди выступили в качестве участников пробного дела для новых хакерских законов их страны. Британские агенты сил правопорядка постратили на это дело целое состояние - по сведениям из газет более 500000 фунтов - только на то, чтобы над 8lgm состоялся суд. Этот случай намеревался стать показательным и правительственные агенты хотели дать знать налогоплательщикам, что их деньги не пропали даром.
Хакеры не обвинялись во взломе компьютеров. Они обвинялись в заговоре, более серьезном нарушении. Не смотря на то, что эта троица не ломала сайты из личной выгоды, судебный обвинитель все же настаивал, что хакеры сговорились о взломе и модификации систем. Подход был по меньшей мере странным, учитывая, что никто из троих хакеров даже не встречался и не разговаривал с другими до ареста.
Однако, все казалось уже не таким странным, когда все увидели потенциальные штрафы. Если бы хакеры обвинялись просто во взломе машин без нанесения повреждений, максимум штрафа был бы 6 месяцев тюрьмы и выплата 5000 фунтов. Однако заговор, который был охвачен различными разделами Акта, мог стоить 5 лет тюрьмы и неограниченных в размере выплат.
Суд становился большой азартной игрой. Доказать обвинение в заговоре, которое требовало предоставления большего числа улик о намерении, чем меньшие обвинения, было сложнее. И потенциальный штраф, конечно, также был намного больше. До настоящего времени все осужденные за самые серьезные взломы в Британии отправлялись в тюрьму.
Как и в случае с the Realm, два хакера, Пад и Гэндальф, планировали признать вину, в то время как третий, в данном случае Ванди, планировал бороться с каждым обвинением на всем пути. Качество юридической помощи зависело от оплаты, а так как хакеры или не работали, или работали за такую маленькую зарплату, то небольшую работу для них выполняли только в бесплатной юридической консультации.
Адвокат Ванди сказал медиа, что случай эквивалентен государственному испытанию. Это был первый важный хакерский случай по новому законодательству, в который не вовлекались рассерженные служащие. Для судов с таким юридическим статусом предполагается наибольшая степень общественного гнева.
22 февраля 1993-го, примерно через два месяца после решения Электрона выступить свидетелем против Феникса и Нома, три хакера 8lgm оказались на скамье подсудимых в Окружном суде Сауфолка на юге Лондона, чтобы подать прошения по своему делу.
В тусклом зимнем свете Сауфолк не мог выглядеть менее привлекательно. Зал суда был переполнен, как и вся Боу Стрит. Детективы Скотленд Ярда силой сдерживали толпу.
Обвинитель сказал медиа, что у них есть около 800 компьютерных дисков, полных улик и судебных материалов. Если бы все данные были распечатаны на формате А4, стопка бумаг была бы вышиной более 40 метров, сказал он. Учитывая огромное количество свидетельств, выбор места для суда, на 5 этаже, был вызовом.
Сидя на скамье позади Ванди, Пад и Гэндальф признались в двух обвинениях в компьютерном заговоре: в организации заговора в непорядочном захвате телекоммуникационных сервисов и организации заговора в причинении неавторизованных модификаций. Пад также признался в третьем обвинении: в причинении повреждений компьютеру. Это последнее обвинение связывалось с выплатами почти в четверть миллиона фунтов за ущерб от "повреждений" в Центральном Лондонском Политехническом. В отличие от дела австралийцев, никто из британских хакеров не обвинялся такими специфическими сайтами как НАСА.
Пад и Гэндальф признали вину, потому что думали, что у них не было выбора. Их адвокаты сказали им, что в свете улик отказ от вины был просто нереален. Лучше отдаться на милость суда, советовали они. Как-будто подчеркивая позицию, адвокат Гэндальфа сказал ему после встречи в конце 1992-го: "Я хотел бы пожелать тебе Счастливого Рождества, но я не думаю, что оно будет таким".
Адвокаты Ванди были не согласны.
Стоя между своими товарищами-хакерами, Ванди не признал вины в трех обвинениях: извлечении пользы из неавторизованного доступа к компьютерам, заговоре в неавторизованных модификациях компьютерных материалов и заговоре в нечестном захвате телекоммуникационных сервисов. Его команда защиты собиралась оспорить их, заявляя что он был склонен к хакингу и что в результате склонности, у него не могло сформироваться преступного намерения, в котором он обвинялся.
Пад думал, что позиция Ванди находилась на шаткой почве. Похоже, что команда защиты не советовала говорить о склонности к хакингу, и он заметил, что после выступления в суде Ванди выглядел очень взволнованным.
После слушания Пад и Гэндальф покинули Лондон, вернувшись на север, чтобы подготовиться к слушанию приговоров и наблюдать за ходом дела Ванди глазами медиа.
Они не были разочарованы. Это было шоу, усеянное звездами. Медиа показывало безумство команды защиты, возглавляемой Джеймсом Ричардсоном. Он отбеливал Ванди, рассказывая суду о том, как школьник "врывался в офисы ЕС в Люксембурге, отчего даже эксперты были в шоке. Он принес хаос в университеты по всему миру." Делая это, Ванди использовал простой компьютер BBC Micro - рождественский подарок стоимостью 200 фунтов.
Хакинг не остановит европейское компьютерное сообщество, говорил Ричардсон журналистам. Ванди взломал Университет Ллойда, Файненшл Таймс и Университет Лидс. В машине ФТ приключения Ванди опрокинули позиции акций FTSE почти на 100 пунктов. Хакер установил в сети ФТ сканирующую программу, осуществлявшую один исходящий звонок каждую секунду. Результатом вторжения Ванди стали 704 фунтов убытков, удаление важного файла и решение администрации отключить ключевую систему. С точностью банкира компьютерный босс ФТ Тони Джонсон сказал суду, что весь инцидент стоил его организации 24871 фунтов.
Но хак ФТ бледнел перед следующей козырной картой обвинения: Европейской Организацией по исследованию и борьбе с раком в Брюсселе. Им был оставлен счет за телефонные звонки на 10000 фунтов, как итог от сканера Ванди на их машинах.
Сканер оставил след 50000 звонков - все было задокументировано в 900-страничном телефонном счете.
Сканер остановил систему на день, говорил жюри администратор проекта информационных систем EORTC. Он объяснил, что системы необходимы центру 24 часа в сутки, чтобы хирурги могли регистрировать пациентов. База данных центра находится в фокусе фармацевтических компаний; доктора и исследователи координируют с ними усилия по борьбе с болезнью.
В медиа дело находилось на первых страницах. "Юный компьютерный хакер 'принес хаос по всему миру'". Даже Таймс влезли в драку. Меньшие региональные газеты освещали случай в сельской местности британских островов. Геральд в Глазго говорили читателям: "Юный хакер 'бежал от телефонного счета в 10000 фунтов'". По всему Ирландскому морю Ирландский Таймс пронес свой заголовок: "Юный хакер сломал защиту компьютера ЕС".
Также в первую неделю слушания Гвардиан объявил, что Ванди разгромил центральную базу данных. Со временем Независимый поддержал историю: Ванди не только остановил базу данных, он прочитал самые интимные данные пациентов: "Тинейджер 'вломился в центральные файлы пациентов'". На четвертый день слушания случилось нечто непревзойденное. Дэйли Мэйл окрестил Ванди "компьютерным гением". На пятый день они заклеймили его "компьютерным захватчиком", который "стоил 25000 фунтов".
Список продолжается. По сведениям прессы Ванди взломал Токийский Зоопарк и Белый Дом. Трудно сказать какое из этих нарушений серьезнее.
У команды защиты Ванди было несколько своих уловок. Ян МакДоналд, младший консультант Алистар Кельман и поверенный Дебора Триплей представили профессора Лондонского Университета Джеймса Гриффит- Эдвардса, авторитетного знатока маниакальных поведений, как опытного свидетеля. Председатель Национального Центра Склонностей, профессор был частью группы, которая написала работу об определении склонности в "Организации Мирового Здоровья". Никто не сомневался в его квалификации.
Профессор обследовал Ванди и объявил суду свое заключение: компьютеры - навязчивая идея Ванди, он не мог прекратить их использование и его безумное увлечение не оставляло ему свободного выбора. "Он 12 раз повторял на допросе в полиции: "Это только склонность. Мне очень жаль". Ванди был высокоинтеллектуален, но он не был способен выйти из убеждения вламываться в системы безопасности компьютеров. Хакер был навязчив относительно интеллектуального вызова. "Это основное, что привлекает маниакальных игроков", объяснял профессор зачарованному жюри из 3 женщин и 9 мужчин.
Но у Ванди, этого одержимого, увлеченного, одаренного молодого человека никогда не было подружки, продолжал Гриффит-Эдвардс. Он застенчиво признался пофессору, что он даже не знает с каким вопросом подойти к девушке. "Он (Ванди) становился глубоко обеспокоенным, когда говорил о своих собственных чувствах. Он не мог ответить какой личностью он был.
Люди из жюри ерзали на своих местах, пристально концентрируясь на выдающемся профессоре. Почему нет? Это был удивительный материал. Этот эрудированый человек раскопал в душе молодого человека причудливые контрасты. Человеке столь умном, что он мог взломать компьютеры, принадлежавшие некоторым наиболее престижным институтам Британии и Европы, и в то же время настолько простом, что он не знал как спросить девушку о свидании. Человеке, который был искушен не в выпивке, как среднестатистический человек, но в компьютере - машине, которую большинство людей ассоциируют с детскими играми и программами обработки текстов.
Защита продолжала представлять яркие примеры склонности Ванди. Матери Ванди, единственному родителю и учителю английского, с трудом удавалось оторвать своего сына от компьютера и модема. Она пыталась прятать модем. Он находил. Она пыталась снова, пряча его в доме бабушки. Он перерывал дом бабки и возвращал его обратно. Его мать пыталась добраться до его компьютера. Он выталкивал её из своей чердачной комнаты и спускал по лестнице.
Затем он убежал от телефонного счета в 700 фунтов - результата своего хакинга. Его мать отключила электричество от магистральной линии. Её сын подключил его снова. Она ставила код на телефон, чтобы остановить его звонки. Он взломал его. Она беспокоилась, что он уходит от нормальных подростковых вещей. Он продолжал хакинг всю ночь и иногда весь день. Она возвращалась с работы и находила его без сознания растянувшимся поперек пола гостинной и выглядящим как мертвец. Но он не был мертв, только очень истощен. Он хакал во сне, затем просыпался и хакал опять.
Истории о сознательной склонности Ванди потрясли и, в конечном счете, породили жалость у аудитории в зале суда. Медиа начали называть его "хакером-отшельником".
Команда защиты не могла напрямую бороться с уликами обвинителя, поэтому они взяли улики суда и объявили их как свои собственные. Они показали жюри, что Ванди не только взломал институты, объявленные обвинением; он взломал больше, намного больше. Он не просто много хакал - он хакал слишком много. Главное, команда защиты Ванди дала жюри повод оправдать невинно-выглядящего молодого человека, сидящего перед ними.
Во время слушания медиа сфокусировались на Ванди, но не полностью игнорировали других хакеров. Компьютерный Еженедельник, в котором работал Гэндальф, выложил о них заметку на первой странице. Член "самой известной британской хакерской банды", по словам журналистов, работал над программным обеспечением, которое могло использоваться в Банке Барклая. Смысл был ясен. Гэндальф был ужасным риском в безопасности и ему никогда не следовало доверять выполнение работы в финансовом институте. Сообщение раздражало хакеров, но они попытались сконцентрироваться на подготовке к их следующему слушанию.
С самого начала дела у хакеров появились проблемы по добыче свидетельств. Пад и Гэндальф знали, что некоторый материал, захваченный во время рейда полиции мог бы существенно помочь их делу - такой как сообщения от админов, благодаривших их за указание дыр в безопасности их систем.
Этот материал не был включен в краткий обзор судебного обвинителя. Когда адвокаты запросили доступ к нему, им отказали в доступе на основании, что там содержались секретные данные относительно оптических дисков. Свидетельства набегов хакеров на военные и правительственные системы были в беспорядке перемешаны с вторжениями в компьютеры типа системы JANET. И их сортировка займет слишком много времени.
В конечном счете, после некоторых пререканий Паду и Гэндальфу сказали, что они могут исследовать и скопировать материал, если это будет сделано под наблюдением полиции. Хакеры поехали в Лондон в полицейский участок Холборна, чтобы собрать свидетельства для поддержки. Однако, вскоре стало ясно, что с этим отнимающим много времени заданием невозможно справиться. Наконец, Служба Обвинения Короны смягчилась и согласилась передать материал на диске поверенному Пада при условии, что не будут сниматься копии, диск не будет покидать офис адвоката и он будет возвращен в конце дела.
Пока дело Ванди раздувалось до преувеличения, Пад и Гэндальф продолжали деловито готовиться к следующему слушанию. Каждый день Гэндальф ездил из Ливерпуля в Манчестер, чтобы встретиться со своим другом. Они брали у местного агента горстку газет и отправлялись в офис адвоката Пада. После быстрого просмотра статей, освещавших хакерское дело, два хакера начинали копаться в дисках, неохотно выданных обвинителем. Под пристальным взглядом наблюдателя из юридического офиса - наиболее компьютерно-грамотного человека в фирме, - они читали материал с компьютера.
В Сауфолке, через 15 дней судебных слушаний фантастических историй обеих сторон о мальчике, сидящем перед ними, жюри удалилось, чтобы рассмотреть все свидетельства. Прежде чем они ушли, Судья Харрис дал строгое предупреждение: аргумент, что Ванди был навязчив или зависим, не является защитой от обвинений.
Принятие решения заняло у жюри всего 90 минут и когда вердикт был зачитан, зал суда взорвался волной эмоций.
Не виновен. По всем пунктам.
Мать Ванди расплылась в улыбке и повернулась к сыну, который тоже улыбался.
Команда защиты была довольна как никогда.
Ошеломлённое обвинение и агенты сил правопорядка были крайне удивлены. Детектив Барри Донован нашел вердикт причудливым. Ешё ни одно дело из его практики за 21 год не обладало таким подавляющим количеством улик, и все же жюри позволило Ванди уйти невиновным.
В безумии, конкурирующим с их ранней истерей, британские медиа снова скакали вокруг решения жюри. "Хакер, разрушивший системы, ушел безнаказанно", возмущенно объявил Гвардиан. "Компьютерного гения оправдали в заговоре", говорил Вечерний Стандарт. "Хакерский 'наркоман' оправдан", фыркал Таймс. Но их всех превзошла Дейли Телеграф с первой страницей: "Юный компьютерный наркоман, взломавший Белый Дом, оправдан".
Затем последовал коронный удар. Каким-то образом просочилась другая история. В сообщениях Мэйл в воскресенье говорилось, что три хакера вломились в компьютер Cray для прогнозирования погоды средних областей в Европейском Центре в Бракнелл. Этот компьютер, как и дюжина других, остался бы неизвестной жертвой, если бы не один факт. Войска США использовали данные центра о погоде для планирования своих атак на Ирак во время войны в заливе. Медиа сообщали, что атака замедлила вычисления Cray, подвергая опасности всю операцию Буря в Пустыне. Газета заявила, что хакеры "неосторожно создали опасные, почти фатальные, условия для международных усилий против Саддама Хусейна и пдвергли риску жизни тысяч военнослужащих".
Далее газета предполагала, что Государственный Департамент США был также рассержен на повторяющиеся взломы британских хакеров, срывающие оборонные планы Пентагона, и вынужден был пожаловаться премьер-министру Джону Маджору. Белый Дом направил запрос прямо в Государственный Департамент: Остановите ваших хакеров или мы отключим европейцам доступ к нашему спутнику, который передает трансатлантические данные и голосовые телекоммуникации. Кажется кто-то в Британии послушался и менее чем через 12 месяцев власти арестовали всех троих хакеров.
Пад знал, что утверждения были вымышлены. Он бывал внутри машины VAX в погодном центре по ночам, но он никогда не трогал их Cray. Он никогда не делал ничего, замедляющего машину. Ни кракерских программ, ни сканеров, ничего, что могло привести к задержке, описанной в сообщении. Даже если бы всё было именно так, он с трудом мог поверить, что победа западного союза в Войне в Заливе зависела от одного компьютера в Беркшире.
Все это наводило на вопрос: почему медиа запустили эту историю сейчас, после оправдания Ванди, но до его и Гэндальфа приговора? Перебродивший виноград, возможно? (скорее всего эта фраза какая-то идиома. прим. перев.)
Журналисты и телеведущие по всей Британии обсуждали вердикт Ванди и законность применения хакерской склонности в качестве защиты. Некоторые убежденные компьютерные владельцы взваливали на хакеров всю ответственность за безопасность своих систем. Другие призывали к смягчению хакерских законов. Таймс отразили эти взгляды, объявив в передовой статье: "заядлый угонщик машин [хакерского возраста], конечно, уже получил бы справедливое возмездие. Оба преступления предполагают непочтение со стороны народа... Жюри присяжных возможно не смогли оценить серьезность этого вида преступления".
Дебаты текли дальше, изменялись и росли, и вышли за границы Британии. В Гонг-Конге Южный Китайский Утренний Пост спрашивал: "Cвидетельствует ли это дело о новом социальном феномене в незрелых и восприимчивых умах, подвергаемых длительным воздействием персональных компьютеров?" Газета описывала страх публики, что случай Ванди мог быть "зеленым светом для компьютерно-грамотных хулиганов по желанию грабить всемирные базы данных и взывать о безумии в случае поимки".
К 1 апреля 1991, ещё только через 2 недели после окончания слушания, Ванди уже имел свой собственный синдром, названный любезным Гвардианом его именем.
И пока Ванди, его мать и его команда адвокатов спокойно праздновали свою победу, медиа сообщили, что детективы Скотленд Ярда сочувствуют своему поражению, которое было значительно более серьезным, чем просто проигрышем в деле Ванди.
Отдел Компьютерных Преступлений был "реорганизован". Два опытных офицера были переведены из группы в 5 человек. По официальным данным сообщалось, что это нормальная для Скотленд Ярда процедура "ротации". Неофициально сообщалось, что случай Ванди был фиаско, тратой времени и денег, и разгром не может повториться ещё раз.
По мере приближения дня суда тьма сгущалась над Падом и Гэндальфом. Вердикт Ванди мог быть причиной празднования в компьютерном подполье, но он принёс мало радости другим двум хакерам 8lgm.
Для Пада и Гэндальфа, которые признали себя виновными, оправдание Ванди стало бедствием.
---
12 мая 1993, через 2 месяца после оправдания Ванди, Борис Кайслер стоял за трибуной перед Электроном, выступая по делу австралийских хакеров. Как только он начал говорить, тишина окутала Викторианский Окружной Суд.
Это был высокий человек в традиционной черной мантии, колеблющейся по мере того как он решительно жестикулировал, с громким голосом и властными манерами. Мастерский шоумен, он знал как играть с аудиторией журналистов, сидящих перед ним в зале суда.
Электрон сидел на скамье подсудимых, он уже объявил признание по 14 пунктам по соглашению с офисом DPP. В своей типичной манере Кайслер сделал вступление перед длительным процессом чтения приговора судебным клерком. На каждом пункте клерк останавливался и спрашивал, признает ли Электрон себя виновным. Это были скорее утверждения, чем вопросы.
Формально признание уже было сделано, теперь оставалось только устное подтверждение. Электрон задавался вопросом: отправят ли его в тюрьму? Не смотря на лоббирование адвокатов, офис DPP отказал в своей рекомендации. Самое лучшее, что получилось у адвокатов Электрона - сделать его свидетелем короны, чтобы надеяться хоть на какую-то возможность избежать тюрьмы.
Электрон нервно играл со свадебным кольцом своего отца, которое носил на правой руке. После смерти отца сестра Электрона начала уносить вещи из семейного дома. Электрон мало волновался об этом, его заботили только две вещи: это кольцо и некоторые картины отца.
Кайслер вызывал горстку свидетелей защиты. Бабка Электрона из Квинсленда. Друг семьи, которая возила Электрона в больницу в день смерти отца. Психиатр Электрона, выдающийся Лестер Валтон. Валтон тонко прояснил различие между двумя возможностями: тюрьмой, которая конечно травмирует уже душевно неустойчивого молодого человека, и свободой, которая предлагала Электрону хорошой шанс начать нормальную жизнь.
Когда Кайслер начал заключительную речь защиты перед вынесенитем приговора, Электрон услышал скрип авторучек журналистов, делающих поспешные пометки. Он хотел посмотреть на них, но также не хотел, чтобы судья увидел его "конский хвостик", тщательно подвернутый под аккуратно отутюженную белую рубашку.
"Ваша Честь", Кайслер поглядел назад по направлению к судебным репортерам, "мой клиент жил в искусственном мире электронных импульсов."
Скрип, скрежет. Электрон мог почти за пол секунды предсказать, когда карандаши и ручки журналистов начнут двигаться в бурном темпе. Накаты баса Бориса были расставлены в стиле ведущего новостей по ТВ.
Кайслер сказал, что его клиент был увлечен компьютером так же, как алкоголик бредит бутылкой. Ещё скрип. Этот клиент, гремел Кайслер, никогда не стремился повредить системы или захватить деньги и сделать прибыль. Он был злонамерен меньше всего, он просто играл в игру.
"Я думаю", заключил адвокат Электрона неистово, но достаточно медленно, чтобы каждый журналист успел записать, "что его следует называть маленьким Джеком Хорнером, который показывает вверх свой большой палец и говорит 'Какой же я хороший парень!'"
Наступила тишина. Судья удалился, чтобы взвесить все за и против: обстановку в семье Электрона, решение быть свидетелем, его правонарушения - всё, включая то, что Электрон дал 9 страниц писменных показаний против Феникса.
За месяц до прибытия на слушание в суд Электрон размышлял о том, как он мог бы бороться. Некоторые обвинения были сомнительны.
В одном случае он обвинялся в нелегальном доступе к общественной информации через общественный аккаунт.
Он получил доступ к анонимному FTP серверу в Университете Хельсинки, чтобы скопировать информацию о DES. Его первая точка входа проходила через взломанный аккаунт Мельбурнского Университета.
Борись с этим обвинением, говорил ему адвокат, и со многими другими. DPP был рад добавить новый пункт к обвинению. Но все же Электрон рассудил, что некоторые свидетели короны не будут подвергаться перекрестному допросу.
Когда репортеры из Австралии и зарубежья звонили директору НАСА за комментарием об отключении сети, вызванном хакером, агентство отвечало, что ему ничего об этом не известно. Cеть НАСА не отключалась. Представитель уверял медиа, что НАСА озадачено сообщением. В конце концов, утверждение Шэрон Бескенис уже не казалось таким пуленепробиваемым. Тем более, что она даже не была работником НАСА, только подрядчиком из Lockheed.
Во время месячного ожидания у Электрона появилась неприятность, зародившаяся в зале суда исполнением детской рифмы. Когда он звонил друзьям, они начинали беседу словами: "О, это маленький Джек Хорнер?"
Они все видели ночные новости, показ Кайслера и его клиента. Покидая суд, Кайслер казался серьезным, в то время как Электрон, носивший очки в стиле Джона Леннона с темными линзами и тщательно забранные в конский хвостик кудряшки, пробовал улыбаться в камеру. Но его маленькие веснушки исчезли в свете камеры, поэтому черные круглые очки, казалось, почти плавали по ярко-белому лицу.
Неделю спустя после признания вины Электроном в Австралии, Пад и Гэндальф в последний раз сидели рядом на скамье подсудимых.
С 20 мая 1993-го, втечение двух с половиной дней, два хакера слушали защиту своих адвокатов. Да, наши клиенты взламывали компьютеры, говорили они судье, но нарушения не были столь серьезны, как их хотело представить обвинение. Адвокаты усиленно боролись за то, чтобы не помещать Пада и Гэндальфа в тюрьму.
Часть слушания шла в неблагоприятной для хакеров обстановке, но не только из-за возникшего предчувствия неизбежного судебного решения.
Проблема была в том, что Гэндальф и Пад все время смеялись, и этот смех посреди слушания выглядел не слишком хорошо. Часами cидя рядом с Гэндальфом, пока адвокаты с обоих сторон бились за технические аспекты компьютерного хакинга, на изучение которых хакеры 8lgm потратили годы, Пад не мог не делать этого. Пад только бросал быстрый боковой взгляд в сторону Гэндальфа и тут же обнаруживал, что с трудом сдерживает смех. Глубокая непочтительность к властям была написана на всем лице Гэндальфа.
Судья Харрис мог отправить их в тюрьму, но он все равно бы не понял причины смеха. Как и стая адвокатов, толпящихся перед ним, судья был и всегда будет вне общего понимания. Никто из них не мог сказать, что судья собирается сделать с двумя хакерами. Ни один из них даже не мог понять, чем был хакинг на самом деле - острые ощущения в достижении карьеры или использование остроумия, чтобы перехитрить так называемых экспертов; удовольствие от проникновения в желаемую машину и знание, что она наконец ваша; глубокие антиучрежденческие настроения; и дух международного хакинг-сообщества на Альтос.
Адвокаты могли разговаривать об этом, могли представлять судье экспертов и психологические отчеты, но никто из них не мог даже постичь хакинг, потому что они никогда не экспериментировали с ним. Весь зал суда был вне общего понимания и Пад и Гэндальф смотрели со скамьи подсудимых, как если бы смотрели из-за непрозрачного стекла в комнате для наблюдений.
Самым большим беспокойством для Пада было третье обвинение, в котором обвинялся он один. На слушании о своем прошении он признался в повреждении систем, принадлежавших в 1990-м Центральному Лондонскому Политеху. Он не повреждал системы, скажем, стирая файлы, но с другой стороны утверждали, что ущерб составил около 250000 фунтов.
Хакер был уверен, что политех не мог потратить такой суммы. У него были разумные предположения сколько могли бы стоить работы по поиску и удалению следов его вторжения. Но если обвинитель сможет убедить судью принять эти требования, хакер мог расчитывать на длительное тюремное заключение.
Пад все время размышлял о возможности сесть в тюрьму. Адвокат предупредил его, что есть значительная вероятность того, что хакеры 8lgm могут туда отправиться. После дела Ванди общественный прессинг по поводу 'правильности' или 'неправильности' решения жюри был огромным. Полиция назвала оправдание Ванди "лицензией на хакинг" и Таймс подхватило это утверждение.
Пад подумал, что возможно если бы он и Гэндальф не признали себя виновными рядом с Ванди, они были бы оправданы. Но Пад никогда бы не пошел на общественное оскорбление, как это сделал Ванди, доказывая свою "наркоманскую увлеченность компьютерами". Казалось, медиа хотели нарисовать хакеров слабыми, социально неустойчивыми гикнутыми гениями, и адвокаты Ванди в значительной степени подыграли им. Пад не возражал, чтобы его называли высокоинтеллектуальным, но не гикнутым. У него была своя девушка. Он выезжал потанцевать с друзьями на процветающую сцену альтернативной манчестерской музыки. Он занимался спортом. Застенчивый - да. Выродок - нет.
Мог ли хакинг стать случайным наркоманским увлечением Пада? Да, хотя он никогда не верил в это. Полностью очарован? Возможно. Страдал ли от этой навязчивой идеи? Может быть. Но наркоманское увлечение? Нет, он так не думал. Между тем, кто знает наверняка, убережет ли накроманское увлечение в виде защиты от тюрьмы?
Откуда точно появилась сумма в четверть миллиона фунтов оставалось для Пада загадкой. Полиция сказала ему это только как факт, но это не остановило его стрессовые переживания о том, как судья отнесётся к вопросу.
Казалось, единственным хорошим ответом могло бы стать независимое техническое заключение. По запросу адвокатов Пада и Гэндальфа, доктор Питер Миллз из Манчестерского Университета исследовал большое количество технических улик, представленных в бумагах обвинителя. В независимом отчете объемом более 23 страниц эксперт утверждал, что хакеры нанесли меньше ущерба, чем предполагал обвинитель. Вдобавок поверенный Пада попросил доктора Миллза рассмотреть в отдельном отчете свидетельства, по которым обвинитель заявлял о больших повреждениях.
Доктор Миллз заявил, что один из полицейских экспертов, работник Бритиш Телеком, сказал, что компания Digital порекомендовала полное восстановление системы по возможности в ближайшие сроки и за значительную плату. Однако, эксперт ВТ не настаивал, что затраты составляли 250 000 фунтов и не упоминал, что затраты даже приблизительно составляли требуемую сумму.
Доктор Миллз пришёл к выводу, что нет улик, на основании которых можно было бы требовать штраф в четверть милиона фунтов. Не только это, но и любая основанная на уликах причина, по которой обвинитель требовал выплат, выглядела нелепой.
В отдельном отчете Доктор Миллз заявил, что:
1) Заинтересованная машина была VAX 6320. Это весьма мощная "мэйнфрейм" система, которая может обслуживать несколько сотен пользователей.
2) Полный дамп файлов занимает 6 кассет, однако поскольку тип носителя не оговаривается, нет реальной возможности говорить о размере файловой системы. Вместимость одной кассеты может варьироваться от 0,2 до 2,5 гигабайт.
3) Машина бездействовала 3 дня.
Из этой краткой информации трудно оценить точные затраты на восстановление машины, однако смета могла бы выглядеть так:
1) Время, потраченное на восстановление системы - 10 человекодней за 300 фунтов в день; 3000 фунтов.
2) Потерянное время пользователей - 30 человекодней за 300 фунтов в день; 9000 фунтов.
Итого, по моему мнению вероятно затраты не превышают 12000 фунтов, и то это самая высокая оценка. И конечно, я не представляю за что можно было бы требовать 250 000 фунтов.
В конце концов Пад убедился, что требуемая сумма включала в себя не только повреждения. Это была цена обеспечения безопасности системы должным образом - цена полного восстановления системы. Казалось, что полиция пыталась повесить на него затраты на безопасность всей политехнической компьютерной сети и обозвать их ущербом. Пад решил, что политех даже никогда не тратил 250 000 фунтов.
Пад воспрял духом, но в то же время был сильно обозлен. Всё это время полиция угрожала ему огромным счетем за ущерб.
Он упал на кровать, размышляя об этом. И в конечном счете пришёл к выводу, что требование было возмутительно и не основано ни на одном клочке твердого доказательства.
Используя отчет доктора Миллза, адвокат Пада, Мухтар Хуссейн, заключил договор c обвинителем, который наконец смягчился и согласился уменьшить требование за ущерб до 15 000 фунтов. Для Пада это все еще было слишком много, но всё же намного меньше, чем 250 000 фунтов. Поэтому он не стал заглядываться в зубы даренному коню.
Судья Харрис одобрил пересмотренную оценку ущерба.
Обвинитель мог потерять опору в виде счета за ущерб, но он не отказывался от борьбы. Эти два хакера, говорил Джеймс Ричардсон, вломились примерно в 10 000 компьютерных систем по всему миру. Они были внутри сетей или машин по крайней мере 15 стран. Россия. Индия. Франция. Норвегия. Германия. США. Канада. Бельгия. Швеция. Италия. Тайвань. Сингапур. Исландия. Австралия. Список "целей" хакеров "можно читать как атлас", говорил суду Ричардсон.
Пад прослушал список. Он звучал почти верно. Неверными были только утверждения, что он или Гэндальф разрушили шведскую телефонную сеть, запустив в их пакетной сети сканнер х.25. Аварийный отказ вынудил шведского премьер-министра принести свои извинения по ТВ. Но в своем публичном заявлении министр не говорил, что причиной проблемы могли быть британские хакеры.
Пад не понимал о чем они говорили. Он ничего подобного не делал со шведской телефонной системой и, насколько он знал, Гэндальф тоже не был к этому причастен.
Кое-что еще звучало неправильно. Ричардсон сказал суду, что в итоге два хакера были ответствены за телефонный счет в 25 000, который пришел неподозревающим законным пользователям, и нанесли системе "ущерб", который очень консервативно был оценен в 123 000 фунтов.
Где были эти парни, получившие такие счета? Он просмотрел все свидетельства, но не увидел ни одного счета, который сайт оплатил за восстановление "повреждений", нанесенных хакерами.
Похоже их у полиции и обвинителя просто не было.
Наконец в пятницу 21 мая, после того как все улики были представлены, судья оставил суд, чтобы рассмотреть приговор. Когда через 15 минут он вернулся, Пад понял по его лицу, что судья собирается сделать. Для хакера его выражение означало: я собираюсь дать тебе всё, что должен был получить Ванди.
Судья Харрис отразил настроения Таймс, когда сказал двум обвиняемым: "Если бы ваша страсть в автомобилях была такой же, как в компьютерах, мы назвали бы ваше поведение преступным, и я не удержусь от аналогии, чтобы описать ваши действия как интелектуальные joyriding.
'Хакинг небезопасен. Сейчас компьютеры заняли центральную роль в наших жизнях. Некоторые люди, обеспечивающие черезвычайные сервисы, полностью зависят от этих компьютеров.'
Хакерам надо дать ясный сигнал, что компьютерные преступления "не будут и не должны допускаться", сказал судья, добавляя то, о чем он долго и мучительно думал перед заявлением. Он допускал, что никто из хакеров не намеревался причинять ущерб, но это не обязательно защищает общественные компьютерные системы и он противоречил бы общественному мнению, если бы не приговорил двух хакеров к тюремному заключению на 6 месяцев.
Судья Харрис сказал хакерам, что он выбрал решение о тюремном заключении, "чтобы оштрафовать вас за причинённые потери, и чтобы удержать других от совершения подобных проступков".
Значит, на их дело выпала роль показательного слушания, а не на дело Ванди. Пад представил как сейчас судебные офицеры поведут его и Гэндальфа к лифту заключенных за залом суда и вниз в тюремную камеру.
Менее чем через 2 недели после слушания Пада и Гэндальфа Электрон вернулся в Викторианский окружной суд, чтобы найти свою собственную судьбу.
3 июня 1993, сидя на скамье подсудимых, он ощущал оцепенение. Электрон думал, что переносил стресс достаточно хорошо, но во время чтения приговора на него неожиданно напала паника. Он оглядел зал, но не увидел ни Феникса, ни Нома.
Когда Судья Энтони Смит подводил итог обвинениям, показалось, что он был специально заинтересован в пункте №13 - в обвинении за Zardoz.
После недолгого чтения, судья сказал: "По-моему решение о тюремном заключении соответствует каждому из пунктов №12, 13 и 14". Они с Фениксом были "сознательно заинтересованы" по этим другим пунктам, включая НАСА, ЛЛНЛ и CSIRO. Электрон оглядел зал суда. Люди повернулись и посмотрели на него. Их глаза говорили: "Ты отправишься в тюрьму".
"Я имею представление, что ввиду серьезности этих нарушений, решение о заключении соответствует каждому из них", заметил Судья Смит, "и я согласен с мнением, что необходимо продемонстрировать, что общество не допустит этот тип нарушения."
"Сегодня наше общество ... все больше и больше ... зависит от использования компьютерных технологий. Поведение того вида, какое вы продемонстрировали, угрожает полноценности этих технологий ... И в видении суда ... вынести то решение, которое бы отражало серьезность этого вида преступления."
"По каждому пункту 12, 13 и 14 вы приговариваетесь к тюремному заключению на срок в 6 месяцев ... по каждому ... паралелльно."
Судья остановился, затем продолжил: "И ... в соответствии с законным порядком я объявляю, что вы будете немедленно выпущены после предоставления залога ... в размере $500 ... От вас не будут требовать отбывания всего срока наложенного заключения, если втечение 6 месяцев вы будете иметь хорошее поведение." Затем он приговорил Электрона к 300 часам общественной службы и принудительному психиатрическому лечению.
Электрон вздохнул с облегчением.
Подчеркивая смягчающие обстоятельства, которые вели к приостановке срока тюремного заключения, Судья Смит описал, что Электрон как наркоман был увлечен своим компьютером "почти так же, как алкоголик становится зависим от бутылки". Возможно на слушании приговора Борис Кайслер использовал эту аналогию специально для журналистов, но судья очевидно колебался в своих взглядах.
Когда объявили перерыв, Электрон покинул скамью подсудимых и обменялся со своим адвокатом рукопожатием.
Теперь, спустя 3 года он был почти свободен от судебных проблем. Оставалась только одна причина, по которой он мог вернуться в суд.
Если бы Феникс решил бороться по полной программе, DPP заставил бы Электрона свидетельствовать против него. Это была бы уродливая сцена.
К тому времени, когда Пад и Гэндальф прибыли в тюрьму Киркхам на северо-западном побережье Англии около Престона, заключенные уже всё знали о них. Они приветствовали хакеров по имени. Они слышали заявления свидетелей, особенно о взломе Гэндальфа в НАСА, закончившемся снятием их шаттла со влёта. Некоторые ТВ репортеры тонко иронизировали - "сегодня, когда два хакера сядут," состоится старт космического шаттла.
Киркхам был намного лучше Брикстона, в котором хакеры провели первые дни заключения, ожидая перевода. Брикстон полностью отражал представления Пада о том, какой должна быть тюрьма: с этажами отдельных камер, открытых к центру, и заключенными, которым позволяют выйти из камер только на время прогулки во дворе. Это было место, где жили отъявленные преступники. К счастью, Пада и Гэндальфа разместили в одной камере.
Через 10 дней Пада и Гэндальфа выпустили из Брикстона. Им надели наручники и посадили в автобус, отправлявшийся к ветренному западному побережью.
Во время поездки Пад задержал взгляд на свей руке, закованной в блестящую сталь с рукой Гэндальфа, затем он снова посмотрел на своего товарища-хакера. Короткая усмешка и теперь его друг уже сам на грани смеха. Пад боролся с собой. Он попытался расслабить мускулы на лице, чтобы остановить смех.
Тюрьма легкого содержания на 632 заключенных, которой был Киркхам, выглядела как база из "Звездных Войн 2" с большим количеством автономных построек по всей территории. Там не было настоящих стен, только небольшой проволочный забор, за которым, как вскоре заметил Пад, стали подпрыгивать заключенные, наблюдавшие за прибытием новичков.
Киркхам был довольно хорош для тюрьмы. Там был водоем с утками, боулинг, мини кинотеатр, где по вечерам показывали фильмы, 8 платных телефонов, футбольное поле, павильон для крикета и, что лучше всего, множество полей.
Заключеные могли принимать визиты в полдень между 1:10 и 3:40 в будние дни или в выходные.
Удача улыбалась двум хакерам. Им дали один и тот же билет и, раз никто из других заключенных не возражал, они стали сокамерниками. Так как их приговорили в мае, они должны были отбывать свое заключение летом. И если они покажут "хорошее поведение" и не нарвутся на неприятности с другими заключенными, их отпустят через 3 месяца.
Как в любой другой тюрьме, заключенные в Киркхаме содержались все вместе и никогда не оставались наедине. Главным образом заключенные хотели знать за что вы сели и, особенно, были ли вы осуждены за изнасилование. Они не любили насильников и Пад слышал о том, как кучка заключенных Киркхама пыталась повесить одного парня на дереве по подозрению, что он был насильником. Только заключенный не был осужден ни за что-либо подобное изнасилованию. Он просто не хотел платить налоги.
К счастью для Пада и Гэндальфа, все в Киркхаме знали почему они здесь. Однажды вечером в конце их первой недели они вернулись в свою камеру и обнаружили надпись над дверью. Там говорилось, `NASA HQ' ("Штабквартира НАСА" перев. :)
Другие заключенные понимали чем был хакинг и у них были самые разнообразные идеи как на этом можно заработать. Большинство заключенных в Киркхаме сидели за мелкое воровство, мошенничество с кредитными картами и другие мелкие преступления. Также там были фрикеры, которые прибыли в один день с Падом и Гэндальфом. Их посадили на 8 месяцев - вдвое дольше, чем хакеров 8lgm, и Пад догадывался какое сообщение это несло в подполье.
Несмотря на их усилия, двое из 8lgm не соответствовали тюремной почве. Другие заключенные тратили свободное время по вечерам на стрельбу по водоему или принятие наркотиков (лекарств? перев.) В спальне вниз по холлу Гэндальф растягивался на своей кровати, изучая книгу по внутренностям VMS. Пад читал компьютерный журнал и слушал индийскую музыку - часто свою кассету "Дети в Тайланде". Пародируя тюремное кино, два хакера отмечали дни, проведённые в тюрьме, черточками на стене своей спальни - четыре линии, затем пересекающая диагональная линия.
На стенах они также рисовали и другие вещи.
Длинные солнечные летние дни сменяли друг друга по мере того, как Пад и Гэндальф вовлекались в ритм тюрьмы. Утреняя проверка в 8:30, убедиться, что никто из заключенных не сбежал. На завтрак: бобы, бекон, яйца, тост и сосиска. Прогулка по оранжереям, куда двух хакеров отправляли на работу.
Работа была не тяжелой. Рытье в горшках. Пропалывание грядок с салатом, поливание зеленых перцев и высаживание рассады от помидоров. Когда поздним утром оранжереи становились слишком горячими, Пад и Гэндальф выходили наружу подышать воздухом. Они часто болтали о девчонках, рассказывали мальчишеские шутки про женщин и иногда обсуждали своих подружек более серьезно. Когда жара спадала, они садились напротив оранжереи.
После ланча, когда кончалась работа в оранжерее, Пад и Гэндальф иногда прогуливались по полям, окружавшим тюрьму. Сначала футбольное поле, затем загоны с коровами.
Пад был симпатичным товарищем, во многом из-за своего простого стиля и свободного чувства юмора. Но симпатизировать ему не тоже самое что знать его, и часто юмор не позволял глубже исследовать его индивидуальность. Но Гэндальф знал его, понимал его. Всё в Гэндальфе было так просто. Во время длинных солнечных прогулок беседа текла легко, как солнечные лучи сквозь траву.
Когда они бродили по полям, Пад часто одевал свой х/б жакет. В основном одежда, предлагавшаяся заключенным, была серо-синей, но Пад обожал этот великолепный, клёвый х/б жакет, который он носил все время.
Часами прогуливаясь по периметру тюремных земель, Пад замечал как легко было бы сбежать, но кажется это не имело смысла. Он понимал, что полиция быстро его поймает и посадит обратно. И в результате надо будет отсидеть еще один срок.
Один раз в неделю Пада посещали родители, но несколько драгоценных часов визита скорее были больше нужны его родителям, чем ему. Он уверял их, что все хорошо, затем они смотрели ему в лицо и видели, что это правда, и переставали беспокоиться так сильно. Они приносили ему новости из дома, включая то, что полиция вернула всё его компьютерное оборудование.
Офицер спросил мать Пада как у него дела в тюрьме. "Довольно неплохо", ответила она ему. "Заключенные не настолько плохи, как он думал". Лицо офицера разочаровано хмурилось. Похоже он ожидал услышать, что Пад страдает.
Почти 3 месяца спустя, Пад и Гэндальф вышли на свободу загорелые от прогулок по лугам.
---
Случайный свидетель, оказавшийся в зале суда, мог почти ощущать натянутость отношений между отцом и матерью Феникса. Они не сидели рядом, но это не смягчало тихую враждебность, которая как пар просачивалась сквозь воздух. Разведенные родители Феникса были абсолютным контрастом родителям Нома, старшей пары пригородных жителей, которые были давно женаты.
В среду 25 августа 1993 Феникс и Ном признали себя виновными по 15 и 2 пунктам соответственно. Суммарный вес свидетельств обвинителя, риск и стоимость полной борьбы и необходимость сохранить свои жизни, толкнула их на этот шаг. Электрону не надо было приходить в суд для дачи показаний.
На слушании, которое перешло и на следующий день, адвокат Феникса Дайсон Хор-Ласи потратил много времени, делая грязный набросок развода родителей клиента, пытаясь извлечь из этого выгоду. Сказать, что уход Феникса в компьютеры стал результатом ожесточенного развода родителей, было самой лучшей возможностью оградить его от тюрьмы. Самое важное, защита представила Феникса как молодого человека, отклонившегося от правильного пути в жизни, но теперь вернувшегося на верный путь в связи с устройством на работу и обретением новой жизни.
DPP жестко выступил против Феникса. Казалось, они ужасно хотели упечь его за решётку и они всячески обрисовывали Феникса как высокомерного хвастуна. Суд прослушал записи звонков Феникса компьютерному гуру Эдварду Дехарту из Команды Черезвычайных Компьютерных Инцидентов в Университете Карнеги-Меллона, в которых он хвастал промахами в защите. Феникс рассказал Дехарту как он проник в его компьютер и провел его шаг за шагом через весь баг `passwd -f'. По иронии, это Электрон обнаружил эту дыру в безопасности и рассказал о ней Фениксу - об этом факте Феникс не упоминал Дехарту.
Шеф Отдела Компьютерных Преступлений Южного Региона АФП, детектив сержант Кен Дэй, был в суде в этот день. Он ни в коем случае не собирался пропустить представление. Тот же случайный свидетель, заметивший напряженность между родителями Феникса, мог также почувствовать затаенную враждебность между Дэем и Фениксом, которая похоже не существовала между Дэем и любым другим хакером The Realm.
Похоже Дэй остро ненавидел Феникса. Всеми наблюдаемое чувство было взаимно. Хладнокровный профессионал, Дэй никогда бы не выразил ненависть на публике - это был не его стиль. Его ненависть только намекалась в плотно стянутых мускулах на непроницаемом лице.
6 октября 1993 Феникс и Ном сидели рядом на скамье подсудимых. Со строгим выражением судья Смит начал подводить итог обвинениям обоих хакеров. Под конец судья оставил свой самый резкий упрек для Феникса.
"Ничто ... в вашем поведении не может восхитить и каждое сомнение в этом должно быть резко осуждено. Вы указали слабости в системах некоторым системным администраторам... но это больше показывает высокомерие и демонстрирует, что вы больше думали о своём превосходстве, чем об акте альтруизма с вашей стороны."
"Вы... хвастались тем, что сделали и что собирались сделать ... Ваше поведение показывает ... высокомерие с вашей стороны, открытый вызов и намерение сломать систему. Вы принесли хаос в различные системы."
Хотя во время речи судья отражал свои взгляды, он агонизировал в своем решении под поверхностью. Он пытался сбалансировать то, что он видел как попытку сдерживания других от таких шагов, поскольку это было показательное слушание, и индивидуальные аспекты дела. Наконец, снова и снова просматривая аргументы, он принял решение.
"Без сомнения, какая-то часть нашего общества расценила бы решение о тюремном заключении более, чем соответствующим. Я разделяю этот взгляд. Но, учитывая множество аргументов... Я решил, что в немедленном тюремном заключении нет необходимости."
Облегчение отразилось на лицах друзей и родственников хакера, когда судья приговорил Феникса к 500 часам общественной службы и испытательному сроку втечение 2 лет, и назначал ему выплату штрафа в $1000.Ному он дал 200 часов, $500 и 6-месячный испытательный срок.
Когда Феникс покидал зал суда, к нему подошел высокий тощий молодой человек.
"Поздравляю", сказал незнакомец, его длинные волосы спадали на плечи.
"Спасибо", ответил Феникс, разыскивая в памяти лицо юноши, который не мог быть старше него. "Я знаю тебя?"
"В некотором роде", ответил незнакомец. "Я Мендакс. Я собираюсь сделать то, что ты сделал, но намного хуже."
